Книга Стамбульский ветер, страница 67 – Алеся Кузнецова

Я вышла, чтобы закрыть за ним дверь, и еще долго стояла, держа в руке легкий, почти невесомый кошелек. Было странное чувство – словно они оба уходили куда-то, где мне не было места. Я знала, что Тимур вернет деньги, как только получит зарплату. Но в тот момент это уже ничего не значило. Они были молоды, влюблены, и спешили жить, не оглядываясь. А я… Я была спрятана за кадром их счастья, будто старая декорация на сцене новой пьесы. Все, что мне оставалось – верить, что мое присутствие все еще имеет смысл. Я не должна была мешать счастью детей и понимала, что Милена выдохнет, когда я уеду в свою внезапно возникшую поездку в Стамбул.

Я вздохнула, заставила себя улыбнуться, представила, как красиво должно быть в городе на семи холмах. Эмин рассказывал, как весной Стамбул преображается, а теплый ветер приносит ароматы цветущих садов. А еще я планировала увидеть тысячи цветущих тюльпанов. В голове промелькнула мысль: а может стоит признаться Эмину, что это я? И предложить встретиться в городе нашей первой любви? Но это снова вызовет к жизни призраков прошлого, меня передернуло при мысли о бабушке Саиде, и я представила, как вытянулось бы лицо моего отца, узнай он всю правду о рождении Тимура. Нет, я не была такой смелой, как та девушка из питерского дневника. Я всю жизнь оставалась трусихой и старалась не привлекать к себе внимания. Жизнь по принципу: если уж не можешь остановить бурю, стоит научиться ее пережидать, не предполагала вызова урагана собственными руками. Я не хотела потерять ту хрупкую близость, что возникла в наших письмах друг другу. И Эмин где-то далеко на расстоянии, но присылающий мне смайлы и фотографии Парижа, был гораздо лучше, чем Эмин, узнавший правду и не простивший меня в Стамбуле. Решение было очевидно: не стоит ничего менять и нужно просто плыть по течению, стараясь внимательно обходить опасные водовороты. Я открыла сканы чужого дневника, чтобы снова погрузиться в историю, которая с самых первых слов пронзила сердце, словно чужое счастье и чужая боль могли передаваться через строки.

Иногда кажется, что все беды приходят вдруг. Но правда в том, что трещины появляются задолго до того, как дом начинает рушиться.

Слухи дошли до меня незаметно. Сначала – шепот на лавочке у магазина, потом – случайная фраза в очереди, будто бы невзначай. Полковник, начальник части, стал благоволить моему мужу не просто так. Говорили, что у полковника есть дочь. И что дружба между ней и моим мужем – чуть более нежная, чем было допустимо. Но полковнику нравился мой муж, и его дочери тоже.

Я не верила поначалу. Такого просто не могло быть в нашей семье. Я думала, что он много работает, устает, переживает из-за несложившейся карьеры. Я не хотела в такое верить. Но холод и отчуждение между нами нарастало и даже Даша не могла растопить его заледеневшее сердце. Казалось, он словно Кай, что попал в королевство Снежной королевы, а я должна, как Герда, согреть его сердце, чтобы он вспомнил про нашу любовь. Я была такой молодой, наивной и не понимала, что он уже все решил и лишь ждал подходящего момента.

Я снова начала краситься и достала из шкафа свои старые наряды. Последние годы были непростыми, и фигура вернулась – только не от радости и чуда, а от бессонных ночей и невыплаканных слез. Я учила Дашеньку новым песенкам и стишкам, чтобы она вечером рассказала папе и поймала его одобрительную улыбку. Но папа все чаще приходил, когда Даша уже спала, а я, как влюбленная дурочка, все пекла пироги и натирала квартиру до блеска. Я старалась, но каждая моя попытка снова стать ему ближе, вызывала только раздражение. Он отстранялся, словно я делала что-то неправильное, словно мешала ему.