Книга Стамбульский ветер, страница 96 – Алеся Кузнецова

Я не стала впускать Ларису и просто держала руку на двери, как будто только это не давало мне сорваться во что-то острое и колкое, что подступало изнутри. Но я не поддалась и спокойно сделала шаг из квартиры, притронулась к знакомому чемодану. Это было совершенно бессмысленно, но я зачем-то сказала:

– Правильно, что тогда красный не взяли, как уговаривала продавец. Хороший, солидный чемодан. Качественный… столько лет служит.

Лариска кивнула и отвернулась к окну. Так мы и стояли пару минут молча. Несколько раз она собиралась с духом и словно пыталась взять побольше воздуха, чтобы что-то сказать, но потом словно сдувалась.

Наконец Лариса не выдержала, она словила мой взгляд и будто скороговоркой выпалила:

– Даш, я не за прощением. Мне просто больше некуда пойти.

– А ты точно не перепутала дверь?

Лариса слегка склонила голову. Ни обиды, ни просьбы в ее глазах не было. Только усталость.

– Наверное, перепутала, – тихо сказала она. – Слишком давно никуда не стучалась.

Я не знала, что ответить. Мы обе привыкли быть сильными. А сильные не заходят без приглашения. И не стучатся без уверенности, что их впустят.

– Где девочки?

– У мамы. Не хотят меня видеть.

– Вечный конфликт “отцы и дети”. Декорации меняются, костюмы становятся современнее, а сюжет остается прежним.

– Не совсем.

– Что случилось? Почему ты с чемоданом? Где Павлик?

– Павлик дома.

– А ты?

– А у меня дома больше нет.

Она попыталась усмехнуться, но получилось неловко. Как будто чувство иронии подвело ее.

Я не стала задавать вопросов. Никаких «я же говорила». Лариска, будь на моем месте, обязательно бы воспользовалась этим правом сильного. Обязательно бы напомнила, что все предсказывала и знала заранее, чем все закончится.

Так мы и стояли вдвоем с открытой нараспашку дверью в мою квартиру. Только я, она и этот чемодан, как молчаливый свидетель между нами. Я взялась за ручку чемодана и вкатила его в свою прихожую, мимоходом бросила взгляд в зеркало и поняла почему Лариса выглядела такой смущенной. Она больше не узнавала меня, я только что это поняла.

– Фен в ванной, высуши голову, а я пока сделаю нам кофе. Или тебе лучше чаю?

– Все равно, что сделаешь.

Я пошла на кухню и заварила кофе, мне теперь было не все равно и я точно знала что хочу.

Мы сидели уже почти час и видели как на город опускается вечер. Кофе остыл, но мы по прежнему держались за аккуратные чашки, подаренные мне Кириллом Павловичем на 8 марта. Кажется, это все было в прошлой жизни. И Лариса тоже была из прошлого. Но я не торопила ее.

Лариса заговорила о важном внезапно и словно невзначай. Я даже не сразу поняла, о чем она. Вот мы только сидели и обсуждали вкус новой конфеты, что выпустила фабрика после моего ухода. Она была уверена, что я попробую, но я даже не знала, что все-таки выпустили. Потом Лариса вертела в руках тест ДНК Тимура, который так и остался лежать на столе. Было странно, что она не задает вопросов об отце моего сына. Я знала, что Лариса сразу сообразила что к чему.

– Я тогда… уволилась не просто так. С прошлой работы. С той, где меня считали восходящей звездой, а потом выгнали в один непрекрасный день. Помнишь как мы познакомились?

Я мысленно перенеслась на двадцать лет назад. Я уже работала на фабрике и у меня совсем недавно родился Тимур. Я тогда еще не знала, что Кирилл Павлович и фабрика возникли в моей жизни благодаря маме, но была уверена, что шефа мне послало само небо. Лариска гуляла с двумя одинаково красивыми рыжими девочками. Они тянули маму в разные стороны, а я сразу заметила, что той не до прогулок. У меня были с собой конфеты. Тогда еще люди спокойно угощали чужих детей, не боясь, что это неправильно воспримут.