Книга Дурная кровь, страница 92 – Дженнифер Линн Барнс

Они ошибались.

Ты бросаешься вперед, и разбитые кандалы падают на землю. Ты хватаешь нож и вонзаешь его в сердце мучителя.

– Я – хаос, – шепчешь ты. – Я – порядок. – Ты прижимаешь свои губы к его и поворачиваешь нож. – Я – боль.

Холланда Дарби и его жену привели на допрос. Оба не сказали ни слова. Я предложила агенту Стерлинг привести их сына. Мы сами на этот раз оставались наблюдателями за односторонним стеклом.

– Опустошение, смирение, ярость, вина, – Майкл быстро перечислил эмоции на лице Кейна Дарби.

Я пыталась увидеть какие-то приметы того, что разглядел Майкл, но не могла различить на лице Кейна Дарби ни следа переживаний. Он казался печальным, но ненастороженным.

– В потайной комнате под часовней, принадлежавшей вашей семье, обнаружены два тела. – Агент Стерлинг подражала манере Кейна. Ничего личного, ничего лишнего, ничего не приукрашивать. Говорить напрямую. – У вас есть предположения, откуда они могли взяться?

Кейн посмотрел прямо в глаза агенту Стерлинг.

– Нет.

– Ложь, – сказала Лия, стоявшая рядом со мной.

– Одна из жертв – мужчина, другая – женщина, их убили около десяти лет назад. Можете ли вы пролить свет на то, кем они были?

– Нет.

– Ложь.

Я всматривалась в знакомое лицо Кейна, стараясь забыть о любых теплых чувствах, которые шестилетняя я могла испытывать к этому человеку. Ты знаешь, кто они. Ты знаешь, что с ними случилось. Ты знаешь, что произошло в той комнате. Почему твой отец построил ее. Для чего он построил часовню.

Почему на стенах цепи.

Кейн сказал мне, что Лия будет в безопасности на ранчо «Безмятежность», а я – нет. Мне подумалось, что я могла бы оказаться в этом подвале.

«Я сын своего отца, – прозвучали в моей памяти слова Кейна. – Я сделал выбор много лет назад».

Я замечала сходство между эмоциональным контролем у Дина и у Кейна. Дин знал, что его отец делал со своими жертвами. В двенадцать лет он нашел способ его остановить.

Ты вырвался на свободу, Кейн. Но ты не остановил отца. Не остановил все это – в чем бы оно ни заключалось. Ты не покинул город. Не смог.

– Возможно, он станет говорить со мной, – сказала я агенту Стерлинг по трансляции. Задав Кейну еще несколько вопросов, она вышла к нам.

– Он не станет говорить ни с кем, – сообщила она нам, наблюдая за бывшим моей мамы через одностороннее стекло. – Сначала мы идентифицируем тела. Узнаем, кто это. Тогда это – все это – окажется для него реальным и он достигнет точки невозврата.

Кейн Дарби хранил отцовские тайны всю жизнь. Опустошение. Смирение. Ярость. Вина. Именно последние две эмоции были нам нужны.

– Какова вероятность, что лаборатория ФБР сможет идентифицировать тела? – спросила я.

– Учитывая, что остались практически одни скелеты и нет ДНК для сравнения? – ровным голосом ответила агент Стерлинг. – Даже если они что-то найдут, понадобится время.

Я вспомнила, какое число было сегодня – и какое было вчера. Я подумала о том, что по-прежнему оставалось неясным, как это – все это – было связано с Мастерами. Я подумала о маме, закованной в цепи. И о том, как было заковано в цепи это тело.

А потом я представила его, представила кости, выступающие из-под распадающейся плоти. Лицо, которое даже не было похоже на лицо.

Я застыла. Лицо. Я представила Селин Делакруа, ее царственную позу, язвительное выражение лица. Я могу посмотреть на человека и с одного взгляда понять, как под кожей выглядят его лицевые кости.