Книга Переиграть Афродиту, страница 40 – Мария Самтенко

После того, как Харон очутился на ее ложе, Минта с триумфом переселилась в верхний мир, где некоторые время развлекалась под крылышком у Деметры. В итоге ей наскучила гиперопека «матери», и она снова спустилась в Подземный мир — оказывать моральную поддержку Персефоне, которая незадолго до того потеряла дочь. Учитывая, что всякой моральной поддержке подземная царица предпочитала конкретные действия, Минта с удовольствием поучаствовала в ее интригах против ненавистного Ареса.

Гера сладко зажмурилась, вспоминая те времена. Чтобы строить козни с максимальным эффектом, ей пришлось влезть на ложе к Неистовому, а Персефоне — превратить в деревья остальных конкуренток (что та и проделала с большим удовольствием). В качестве любовника Арес не выдерживал никакой критики, как, впрочем, и в качестве правителя — видимо, Гера изрядно напортачила при его воспитании.

Теперь… о, теперь, после того, как к ней вернулась память, Гера откровенно не понимала, как она ухитрялась настолько бесцельно тратить свою жизнь в качестве олимпийской царицы. А сколько возможностей она упустила, безуспешно охраняя Зевса от посягательств других богинь, нимф, смертных, титанид, амазонок, воинов, героев и юных мальчиков! Тот же Ганимед с его аппетитной попкой мог бы прекрасно разнообразить ее досуг между выполнением обязанностей царицы (первым делом — грандиозный ремонт на Олимпе!) и свободным временем прекрасной богини!

Гера вздохнула, отгоняя образ олимпийского виночерпия. Потом, все потом. Первым делом ей, как царице, следует приложить все усилия, чтобы на голову разгромить сторонниц Концепции. Ишь, девки, чего удумали — лишить олимпийских мужей их самой ценной, с точки зрения Геры, части. Подумаешь, Артемида с Афиной предпочитают лесбийскую любовь, но это не повод лишать удовольствия всех остальных!

Гера мысленно повторила тщательно продуманный вчера план, и, лениво потягиваясь, поднялась-таки с ложа.

Прежде, чем удалиться на Олимп спасать мужиков, следовало заглянуть к Гекате за зельями, ну, а перед этим она хотела навестить Зевса в его покоях и истребовать часть причитающегося за неполное столетие супружеского долга.

Мрачного, недовольного, немного помятого с лица Зевса под ручку со щебечущей что-то Герой подземные провожали торжественно. Торжественность, в основном, воплощала в себе Макария. Аид был молчалив и задумчив, а Персефона смотрела на Геру с легкой улыбкой на губах. Сначала. Потом даже и не столько на Геру, сколько на подлетевшего на крылатых сандалиях Гермеса.

И радости в этом взгляде не было никакой.

Психопомп торопился. Новости, которые он собирался сообщить, были не особо приятными. О, нет! Полчаса назад едва слышный шепот теней-привратников доложил, что кто-то или что-то спускается в подземный мир, и Гермия тут же отправили проверять. Выспаться не дали! Собственно, он и спать-то лег от силы пару часов назад, они с Гекатой были немного заняты. Будить Трехтелую значит, подземным инстинкт самосохранения не позволяет, а он, Гермес, значит, бедный, беззащитный, и вообще с возвращением Аида вернулся к привычной должности вестника и душеводителя. Точнее, мальчика на побегушках. Не то чтобы это его не устраивало… но не так рано!

Зевая в кулак и поправляя взъерошенные волосы, Психопомп летел к «парадному входу» (тому, где Цербер) и думал о том, что приличные гости не ходят с такими ранними визитами. Они, как Зевс, добираются до подземного мира под вечер, и не заставляют никого страдать от недосыпа. А ранним утром шастают только воинствующие лесбиянки и прочие неуравновешенные личности, обожающие любоваться выезжающей на небо колесницей Гелиоса, росой, зорей и прочей романтической чепухой.