Книга Дохлый таксидермист, страница 14 – Мария Самтенко

Памятка была отпечатана в типографии, начиналась с «Уважаемый (ая) ФИО! Настоящим уведомляем вас о том, что вы умерли…» и в целом представляла собой потрясающий триумф бюрократической мысли над логикой и тактичностью. Впрочем, ценная информация там тоже была. Петров прочитал, что проживет в этом мире еще двести лет, не старея и не болея заразными болезнями, а потом за ним придут чиновники из Минсмерти и отведут его «куда следует».

— А куда оно следует-то? — полюбопытствовал Петров в кабинете у одного из наиболее доброжелательных сотрудников.

— Мы не знаем, — пожал плечами чиновник. — У меня нет такого высокого допуска. Но те, у кого есть, рассказывают, что отводят человека к такой же арке с туманом, как та, через которую вы пришли сюда. Умерший уходит, и все. Что дальше, никто не знает. Некоторые думают, что там Ад или Рай, кто-то предпочитает реинкарнацию, как у буддистов. Детей до трех лет, кстати, сразу отводят ко второй арке, наша их не принимает. Те, кто старше, воспитываются в детских домах. Они растут до двадцати пяти лет, а потом так и остаются. И вы тоже останетесь в том возрасте, в котором сейчас.

— А если мне было, например, восемьдесят?

— Мне было девяносто, — пожал плечами чиновник. — Я вышел из первой арки пятидесятилетним. Так, конечно, тяжелее привыкнуть. Для тех, кто умер в преклонном возрасте, есть специальные программы по адаптации.

Петров поблагодарил собеседника и задумался, как это должно выглядеть со стороны. Лидия Адамовна Штайнберг ведет под ручку старого деда, и он молодеет?

— Конечно, нет, — рассмеялся чиновник. — Это происходит мгновенно, в момент перехода. И, кстати, если есть шрамы или увечья, полученные после пятидесяти, их не будет. Так и вычислили возраст.

Петров поблагодарил. Чиновник почувствовал себя полезным и выдал десяток ценных советов, самыми дельными из которых Петров счел не питаться в столовой при центре, если ему дорога новая жизнь, сходить в Министерство связи СССР и запросить там данные по умершим родственникам и наведаться на телеграф — вдруг кто-то из родных уже узнал о его смерти и прислал телеграмму. При центре телеграфа не было, и все шло на центральный, тот, который на Главпочтамте.

Еще при Минсмерти выходила газета со списками умерших, так что родные, следившие за новостями, могли узнать о смерти близкого человека и встретить его у ворот Распределительного центра. Правда, Петрову советовали не слишком на это рассчитывать — с началом войны информация шла с опозданием.

Впрочем, многих все же встречали. Газеты написали о вероломном нападении фашистов на лидер «Ташкент», и люди стояли у входа в распределительный центр, высматривая близких.

Петров был так счастлив за фронтовых товарищей! И, конечно, тоже поглядывал — вдруг и его встречают.

Если сначала он волновался, то теперь, глядя, как моряков с «Ташкента» обнимают родные, стал мечтать о такой же счастливой встрече. Но в Ростове у него никого не было, так что нужно было ждать.

Петров распрощался со знакомыми моряками и отправился бродить по Ростову: разглядывать чудесные зеленые улочки и новые кирпичные дома в желтой штукатурке среди деревянных, еще дореволюционных «старичков». В отличие от старого Ростова-на-Дону, тут не пахло войной, и люди спокойно гуляли по улицам, радуясь жизни.