Книга Истинные (не) изменяют в марте, страница 33 – Мария Самтенко

Реналь просил меня поменьше общаться с дядей-судьей. Говорил, что не может видеть, как меня расстраивают его жестокие слова. А вдруг он боялся, что дядя поднимет историю с Виолеттой?..

Гейден Аурус, по крайней мере, был со мной честен.

– Очень жаль, что так получилось с меткой, Мари! – продолжает щебетать Айк, когда мы проезжаем кладбище. – Мы с женой будем надеяться, что все разрешится! Ты знаешь, – он драматически понижает голос и оглядывается, – мы никогда не верили, что Реналь действительно поймал тебя с каким-то мужчиной. Его даже никто не видел!

– Его и не было, – упрямо говорю я. – Я клялась об этом у следователя, и колдун подтвердил, что я не вру! Это записано в протоколе!

Айк хитро смотрит на меня и рассказывает про ужасный скандал, что разразился в семье Аурусов после того злополучного суда: Реналь выговаривал дяде, что тот оставил меня на свободе на время следствия, утверждая, что залог за меня внес любовник, а Гейден Аурус спрашивал, откуда на свадьбе Реналя появилась Виолетта.

Когда мы подъезжаем к воротам приюта, Айк вытаскивает мои вещи, обнимает на прощание и шепчет на ухо:

– Мы думаем, это она. Не знаю, как, но все это подстроила Виолетта.

Лиска и Джади, конечно, не слишком довольны тем, что новая хозяйка приюта весь день ходит не пойми где. Но после того, как я параллельно с обходом котиков рассказываю помощникам про события сегодняшнего тяжелого дня, они проникаются: бывший карманник хочет сдать судью на мыло, а добрая деточка Лисса жаждет познакомить семейство Аурусов со своим папой-некромантом.

– А мама у тебя есть? – спрашиваю я, почесывая за ухом одноглазого Грибо.

У нас тут двое котов с почти одинаковыми именами: Грибок, или Грибочек, серый, большой, лохматый и охотно идущий ко всем на ручки кот, и Грибо, хищный, одноглазый и резкий, не терпящий фамильярных тисканий, но обожающий, когда его чешут за ушком. Оба котика достались приюту уже с именами, но я не совсем поняла, как. Джади рассказывает, что новые коты каким-то неведомым образом вылезают из камина в кабинете хозяина приюта – поэтому, собственно, камин уже много лет не используется по прямому назначению – а в журнале регистрации появляется новая кличка. Но так случается редко – один или два раза в год. Обычно котов приносят жители Моривилля.

Так или иначе, вопрос переименования одного из котов стоит очень остро. Я даже решила, что назову кого-нибудь из них «Ленин», но не могу выбрать, кого – Грибо или Грибка.

– Мари, ты про маму у кота спросила или у меня? – спрашивает Лиска, отвлекая меня от раздумий.

– Про твою, конечно. Просто ты так редко про нее говоришь…

– Умерла много лет назад, – пожимает плечами девочка, и я запоздало прикусываю язык. Вот же дура! Надо было спросить у кого-то другого!

– Прости, котеночек! Я не хотела!

– Да ничего, – отмахивается Лиска. – Это же было ужасно давно! Я ее даже не знаю! Представляешь, она запретила папе ее поднимать! Прямо в завещании написала: кремировать и не оживлять ни при каких обстоятельствах! Ужас!

В легком шоке от семейных традиций потомственных некромантов я приступаю к уборке. Джади крутится рядом, старательно предлагая помощь там, где она не нужна, и таинственно исчезая, когда доходит до реального дела. Так что менять пять кошачьих лотков с песочком приходится мне.