Книга Истинные (не) изменяют в марте, страница 42 – Мария Самтенко

– Могла бы купить тебе новое! – ворчит Джади. – А после бала ты бы его продала.

– Так обычно делают с подарками от любовников, – отмахиваюсь я. – И вообще, настоятельница и так покупает мне туфли. Знаешь, как мне неудобно?

Джади ворчит, что «откуда ему это знать, он же не женщина», и я, как обычно, пропускаю все мимо ушей. Потому что советы у бывшего карманника найдутся на любой вкус, но как только доходит до реального дела, он сразу куда-то исчезает.

К концу октября погода в Моривилле портится, становится мерзко и холодно. Мы утепляем приют, чиним систему отопления и начинаем готовиться к зиме.

Расследование моего «мошенничества с меткой истинности» тоже продолжается. Господин Петрикор Дагель вызывает меня к себе и показывает заявление от Реналя: что тот не имеет ко мне претензий. Якобы это не принесло ему никакого материального ущерба. Только моральный, насчет разрыва предыдущей помолвки, но мне он это «великодушно прощает». И выражает сожаления насчет того, что я не стала принимать его фальшивые извинения!

– Надеюсь, он не стал рассказывать, как именно я их не приняла? – осторожно уточняю у Дагеля.

– Чайником по голове и носом в кошачий лоток? – смеется следователь, запуская пальцы в пшеничного цвета волосы.

У него в кабинете тепло и уютно, несмотря на дождливый октябрь. Я сижу в кресле, вроде бы на допросе, но проходит это удивительно спокойно и тихо. Да еще и шоколад предлагают, и я соглашаюсь, потому что сладкого хочется, а расходов у меня и без того сейчас много.

– Вы знаете, я удивлена, что после этого Реналь вообще до вас доехал, – улыбаюсь я. – Хотя, конечно, все было не так. Я его не била, и упал он сам.

– Марианна, вы не поверите, сколько раз в этом кабинете звучала эта фразу!.. Но ладно. Я спросил у господина Реналя Ауруса, не желает ли он подать прошение о прекращении дела, заявить, что он ошибся, оговорив вас, получить за это всего лишь месяц тюрьмы, но он сказал, что этого не будет, и что мы и так слишком много от него хотим.

– Кто это «вы»? – зачем-то уточняю я.

– Я и его совесть, очевидно, – невозмутимо отвечает Дагель.

– Которой нет, – фыркаю я.

Дагель смеется. Мне нравится его улыбка. А еще больше нравится, что он вышел на след какого-то мастера татуировок, судимого. Он был в Моривилле, но подозрительно исчез несколько недель назад. Следователь объявил его в розыск.

Вот только дело из-за розыска приостанавливается на неопределенный срок.

– Если татуировщика не найдут за две-три недели, дело, скорее всего, возобновим не раньше весны, – предупреждает следователь. – В середине декабря я уйду в отпуск на полтора месяца – нужно будет уехать на лечение. Не стану вам врать, Марианна, мои коллеги не захотят заниматься этим без меня. Понимаю, что вас эта ситуация угнетает вас, но лучше разобраться как следует.

Заверяю Дагеля, что ничего ужасного не случится, если окончательный суд по моему обвинению состоится позже. Стыдно признаться, но я пока не готова снова оказаться в клетке в здании суда. Так что не вижу в отсрочке ничего ужасного.

Правда, Джади, например, следователю не верит, и после того, как я пересказываю моим домашним эту беседу, прямым текстом заявляет, что Дагель просто надеется собрать на меня побольше улик. Боится, что если потащить дело в суд, оно там развалится за недоказанностью.