Книга На практике у врага, страница 82 – Ольга Дмитриева

— Вот и отдал бы ее Хейгам, — запальчиво ответил Ару-старший. — Все было по закону.

— Нет, — отрезал учитель. — С Лукианом я не собираюсь делиться ничем, даже содержимым помойного ведра.

Кажется, только в этот момент огненные вспомнили обо мне. А я больше всего хотела провалиться сквозь землю. Но еще больше меня удивило то, что Ару выразительно указал на внутреннюю дверь и приказал:

— Иди туда и не выходи, пока я не скажу. Ванная в твоем распоряжении.

Я покорно пересекла комнату и распахнула дверь. За ней оказалась небольшая, но чистая и уютная спальня. Я вошла в нее и заперлась, стараясь не прислушиваться к разговору огненных. А в следующий миг дверь оплело заклинание. С этого момента я слышала только звук, напоминающий треск костра. Похоже, огненное заклинание от подслушивания. Водное позволяло слышать только журчание ручья.

За еще одной дверью оказалась небольшая ванная. Я привела себя в порядок и подошла к окну. Пока огненные выясняли отношения, я с тоской смотрела на улицу. Ужасно хотелось есть и оказаться в общежитии. Только мысль о Кае омрачала тоску по новому дому. Он меня обманывал… Точнее, талантливо недоговаривал. Если бы я знала, кто он, мне не пришло бы в голову с ним даже заговорить. Но он раз за разом помогал мне. Расстроил планы отца? У них плохие отношения? А, может быть, это только прикрытие? От мысли, что все произошедшее могло быть сделано для того, чтобы третьекурсник мог втереться ко мне в доверие, стало плохо.

Из мрачных раздумий меня вырвало появление учителя. Ару неспешно подошел и осторожно отвел волосы с моей шеи.

— Синяки останутся, — поморщился он. — Надеюсь, у тебя есть одежда с высоким воротником.

— В общежитии есть, — пробормотала я, и сердце снова сжалось.

Придется объясняться с Каем, хочу я того, или нет.

Кровник убрал руку от розовых прядей и добавил:

— Выходи в гостиную, отец ушел. Пойду организую тебе завтрак и алиби на прошлую ночь. Завтрак в столовой Академии ты проспала.

— Руперт может подтвердить, что вы ночевали у него… — пробормотала я, чувствуя, что заливаюсь краской.

— Руперт ничего не может подтвердить, потому что эту ночь провел у Глории, — возразил Ару.

Он внимательно посмотрел на мои пылающие щеки, а затем сухо бросил:

— О чем ты думаешь, Суру? Ты? И я? Ты и правда считаешь, что подобные мысли могут прийти в голову хоть кому-то в этом городе?

Я опустила взгляд и тихо спросила:

— Почему нет?

Он поперхнулся от возмущения:

— Ты — моя ученица, ты — водница, и ты — Суру.

Неожиданно осторожно кровник провел пальцем по розовой пряди, которая лежала на плече, а затем подцепил медальон в виде половинки круга и добавил:

— И ты — слабачка.

Я оттолкнула его руку и выпалила:

— Я не слабачка. Из Шейервальда…

— Ты больше не в Шейервальде. И рядом с пройденным полным кругом, твоя половина — просто напросто пшик. Ты никому здесь не сможешь ничего противопоставить. Ни Лукиану, который положил на тебя глаз, ни Герберту ре Айштервицу. Ни моему отцу — если бы я не пришел, от тебя бы остались одни головешки. Разве что недоноску Каю. Который с чистой совестью тебя обманывает, а ты развесила уши и слушаешь его.

Он попал в самое больное место, и я почувствовала, что начинаю закипать. Спорить с Ару было глупо, поэтому я отвернулась и процедила невпопад: