Книга Личная помощница врага, страница 44 – Ольга Дмитриева

— Что? — выдавила я, не в силах отвести взгляд.

С легкой улыбкой он провел рукой по моим волосам, а затем отошел в сторону и опустился на стул.

— Немного откровенности, — сообщил он. — Что за перстень был на руке Дарема? И почему его нужно было сломать?

А вот теперь я влипла. Я не должна ему ничего рассказывать. Но смогу ли?

Ару внимательно смотрел на меня, закинув локоть на спинку стула. Я с тоской покосилась на дверь. Больше всего мне сейчас хотелось оказаться в своей комнате, но огненное заклинание отрезало мне возможность ретироваться. Наверное, даже еще один запрещенный поцелуй был бы лучше, чем “немного откровенности”. О них, по крайней мере, никто не узнает.

Кровник нетерпеливо перебрал пальцами по столу и с нажимом произнес:

— Садись.

Я медленно подошла к стулу напротив и покорно опустилась на него, пряча глаза. И после этого глухо проговорила:

— Вы же понимаете, что мы… кровные враги, и нельзя рассказывать друг другу тайны наших родов.

Ару скривился и выразительно ткнул себя в грудь:

— Тайну моего рода ты уже знаешь.

Он был прав, и от этого было мучительно стыдно. И все-таки рассказывать ничего не хотелось. Я встала и медленно подошла к окну. Небо начинало хмуриться. Наверное, ночью будет дождь. Ару не торопил меня, но и не отступал. Продолжал смотреть внимательно и неумолимо. Я скрестила руки на груди и поежилась, а затем, наконец, произнесла:

— Я же… уже рассказала вам кое-что, верно?

— И кажется, в прошлый раз я привел достаточно доводов, чтобы ты начала правдиво отвечать на мои вопросы, а не увиливать, — раздраженно сказал кровник. — Как это кольцо связано с теми документами, что твой отец хотел передать Сьезии?

Не отрывая взгляда от серого неба за окном, я возмутилась:

— Он ничего не собирался передавать!

— Отлично. И что это за кольцо?

— Артефакт, — глухо ответила я.

Ару фыркнул и саркастично сказал:

— Ну, конечно, об этом я не догадался.

— Это часть того, что хотят заполучить сьезийцы. И Шендан, — призналась я. — Я была уверена, что ни одного не осталось. Что отец уничтожил их перед тем, как его взяли жандармы. Но…

Я зябко обхватила плечи руками, стараясь прогнать встающие перед глазами воспоминания. Ладони кровника легли поверх моих, и над ухом я услышала его спокойный голос:

— Значит, не смог. Сколько было колец?

— Четыре.

— Как они связаны с прорехами на месте порталов?

— Не знаю. Даже предположить не могу.

— Что было в документах, которые Шендан хотел передать Сьезии?

Какое-то время я молчала. Затем осторожно оттолкнула руки кровника. Развернулась к нему и, заглядывая в глаза, едва слышно прошептала:

— Чертежи.

Его брови изумленно поползли вверх. Похоже, такого он не ожидал.

— Чертежи? — задумчиво переспросил Ару. — Чертежи чего?

На этом сомнения и чувство вины снова взяли верх, и вместо ответа я молча уткнулась ему в грудь. Какое-то время мы стояли, обнявшись. Ару гладил мои волосы, и я чувствовала, как медленно отпускают воспоминания и тягостное предчувствие беды, которое вызывало доверенное мне знание.

Шендан был прав. Отец никогда не говорил мне ничего важного. Пока я не осталась на свободе одна. Мама, папа, Сона, Винченцо, Алан, Альберто, Мауро…

Наконец, кровник вздохнул и с долей иронии произнес:

— А ты быстро учишься.

Я подняла на него глаза и спросила: