Книга Новенькая на факультете боевых магов, страница 44 – Александра Каспари

«Твой непутёвый отец женился на моей единственной дочери только ради гражданства, — попыхивая трубкой, пеняла бабуля Вальенде — настоящая ла риорская матрона, державшая в страхе всю прислугу и добрую половину города, — а затем свёл её в могилу, чтобы жениться на вертихвостке из штаба. Если ты пойдёшь по его стопам, я лишу тебя наследства в пользу твоих никчёмных сводных братьев».

«Почему ты никогда меня не целуешь, Джед? — надувала губки Эффи. — Когда любят, всегда целуют. Неужели ты меня совсем-совсем не любишь?»

«Если ты и дальше будешь делать вид, будто мы для тебя никто, — пыхтел постаревший и обрюзгший отец, — я сделаю всё, чтобы после окончания академии тебя отправили в Аластурию в самое пекло».

И вишенкой на торте стало недавнее письмо от той самой сеньоры Вальенде: «Твоя бабка, увы, не вечна и, если ты ещё надеешься получить свою долю наследства, уважь её и познакомь, наконец, со своей невестой». Джед слишком хорошо знал бабулю Вальенде, чтобы прочесть ненаписанную ею строку: «Иначе я найду её сама и только попробуй сорвать помолвку!»

Нет, дело вовсе не в наследстве. К старушке Вальенде, несмотря на её крутой нрав и прочие недостатки, Джед питал нечто вроде привязанности и её кончина безумно бы его огорчила. Он был готов простить её ворчание без всяких «если» и уж тем более отправиться туда, где желал видеть непокорного сына отец. Спорт, казарма, военная форма, не вызывающие лишних вопросов приказы и чёткая цель составляли смысл его жизни. Чувствам, каким бы то ни было, в ней не оставалось места от слова «совсем». Если бы Джеда спросили, ненавидит ли он эльвов и гончих, он бы, не задумываясь, дал утвердительный ответ, потому что так принято, но на самом деле он испытывал к ним не больше чувств, чем к паукам или крысам. И гордился тем, что никто и ничто не способно вызвать у него ярких эмоций, а человеком, не выказывающим чувств и эмоций, очень трудно манипулировать.

Вот только одна совершенно невыносимая девчонка, сама о том не подозревая, постоянно вскрывала болезненные раны, напоминая о не самом радужном детстве и воскресая те чувства, о существовании которых он не желал бы и знать.

Часто, лёжа в душной спальне без сна, он наблюдал, как медленно ползёт лунный луч по разметавшимся по подушке золотистым волосам, освещает выглядывающее из-под простынки круглое плечо, очерчивает нежные изгибы девичьего тела, щекочет ногу ниже колена и, блеснув на мозолистой пятке, плывёт дальше по дощатому полу. Когда месяц пошёл на убыль и света перестало хватать на пятку, Джед передвинул свою кровать ближе к окну, уверяя себя, что делает это исключительно из-за любви к свежему воздуху, но по-прежнему не мог уснуть до тех пор, пока тело ненавистной новенькой не скроет темнота. Стоп. Он сказал «ненавистной»? Нет уж, если даже лютый враг не удостоился такой чести как «ненависть», то заносчивая девчонка без гражданства и подавно её недостойна. Он просто иногда немножко на неё злится — это допустимо, это не в счёт, беспокоиться не о чем.

А кстати, прозвище Одуванчик очень ей идёт. Цвет её волос напоминает то состояние вышеупомянутого цветка, когда из жёлтого он превращается в белый. И волосы наверняка у неё мягкие, как пух одуванчика. Но он, конечно же, проверять не станет.