Книга Секундо. Книга 2, страница 65 – Татьяна Герцик

Синие глаза девчонки доставали до самых печенок. Он никогда прежде с бабами не церемонился, а вот эту даже прижать к себе как следует не мог. Почему? Может, она колдунья? Но даже это не отвратило его от намерения взять ее в жены. Можно, конечно, и в полюбовницы, но в жены оно вернее будет. Жена от законного мужа никуда не денется, права такого у нее нет, а вот полюбовница-то и сбежать может, а вернуть ее назад власти у него не будет.

Понурившись, Брюкт побрел по улице, раздумывая, как бы завлечь эту недотрогу в свой дом и свою постель. Получалось, что добром никак. Порешивши, что не получится добром — получится силой, он уже победно расправил плечи и с привычной самоуверенной миной отправился на рынок в свой ларек.

Не чувствуя ног, Амирель заперла за ним калитку и нырнула в теплый дом. Клацая зубами от холода, продвинула в скобы запор и встала перед печкой, грея то одну, то другую ногу одновременно с руками. Зубы клацали, нос покраснел, кожа покрылась голубоватыми пупырышками. Еще чуть-чуть, и она бы попросту замерзла.

Немного отогревшись, поставила на огонь маленький медный чайник, заварила душистый сбор от простуды, оставленный погибшей колдуньей, и принялась пить отвар мелкими глотками, надеясь, что не заболеет. Потом надела теплое платье, на плечи накинула вязаную шаль и принялась выяснять, как же этот наглый купец проникает в ее дом.

Снова осмотрела все внутри, но двери и ставни были заперты изнутри.

У нее голова пошла кругом. Ну не в печную же трубу он к ней лазит? Сообразив, что гораздо проще посмотреть следы на улице, ведь снег не падал и следы не заметены, накинула меховой плащ, шаль переместила на голову и вышла во двор.

Обошла дом и почти сразу обнаружила лазейку. Минуя калитку, к кухонному окну прямо от забора была протоптана глубокая стёжка. И хотя поднять сначала оконную раму, а потом открыть запертый изнутри на задвижку ставень было довольно сложно, но с подходящим инструментом, да еще высокому мужику, это особых трудов не составляло.

Амирель задумалась. Что делать? Забить рамы, чтоб невозможно было открыть ни изнутри, ни снаружи? Но летом будет духота, не продохнуть. И одернула себя: о чем она думает? Летом она здесь жить все равно не будет. А кроме нее тут вряд ли кто еще поселится, уж слишком нехорошая у домика слава.

Решила забивать. Гвозди у нее были, и даже длинные, годящиеся, а вот молотка не нашлось. Подходящий камень разыскался в чаше родника. Амирель подтащила к кухонному окну колченогий табурет и забила окно и сверху и снизу. Для безопасности заколотила и остальные два. Потом повторила то же самое уже изнутри дома.

Перед дверью решила на ночь сделать баррикаду из стульев и табуреток. Закончив тяжелую плотницкую работу, приготовила поесть. На сердце было тяжко, на душе муторно. Ничего не поделаешь, придется отсюда уходить. И не летом, как планировала, а прямо сейчас, по морозу.

Убрав со стола, на всякий случай собрала в небольшой мешок только то, что понадобится на первое время. Потом прикинула размеры своего имущества.

Оказалось, что вещей у нее стало в два раза больше, чем было. Бросать их оказалось очень-очень жаль. Ничего своего у нее прежде не было, если не считать пошитой с помощью Мелисси одежды. Поэтому с любовью выбранные ею на рынке чашечки и блюдечки, тарелочки и хлебницу, все в яркий голубой цветочек, похожий на незабудку, она оставляла со слезами на глазах.