Книга Спасти своего врага, страница 5 – Анна Жнец

Кияна бурно радовалась унижению моего обидчика — скакала на месте и хлопала в ладоши, как ребенок, а я боролась с тошнотой.

Если никто не захочет сделать Альва своим рабом, его оскопят.

Никому я не желала подобной участи. Даже ему.

Но почему никто его не выбирает?

Вдруг бешеный взгляд эльфа остановился на мне, выхватил из толпы мое лицо. Голубые глаза округлились в узнавании.

— Я возьму его, — сорвалось с моих губ.

____

Визуал главного героя. Несколько образов на выбор

1.

2.

3.

4.

5.

6.

Я не могла поверить, что выпалила это. Но разве был у меня выбор? Здорового красивого мужчину собирались искалечить у меня на глазах. Смотреть на казнь было выше моих сил.

Когда я сказала, что возьму его себе, Альв вздрогнул. Вне всяких сомнений, он меня узнал, но, похоже, пребывал в таком сильном отчаянии, что сейчас обрадовался бы любой хозяйке. Его тело расслабилось. Эльф протяжно выдохнул и прикрыл глаза, обмякая в своих цепях. Только что он избежал участи, которая для любого мужчины была страшнее смерти. Его голая грудь в капельках пота вздымалась от тяжелого, сорванного дыхания. Кожа на лице обтянула кости черепа, как бледная маска смерти, но у скул неровными пятнами алел чахоточный румянец — розовые мазки стыда на белом полотне ужаса.

— Как здорово, правда? — щебетала под ухом Кияна. — Теперь ты можешь отыграться на нем за то чудовищное унижение в Йолине. А знаешь, кого за это надо благодарить? Меня. Да-да, меня. Твоя любимая сестричка убедила наших женщин не брать этого подонка себе в постель, а оставить его тебе для сладкой мести. Этот Альв, конечно, урод, но красавчик редкий. Если бы я заранее не подсуетилась, его бы схватили в первую же секунду. А так он твой.

Парадируя чванливых эльфов, Кияна скривила лицо и произнесла с наигранной брезгливостью:

— Фу, толстые человеческие карлицы. Бе-бе.

Она зажала пальцами нос, как делают, если чуют неприятный запах:

— Меня воротит от одного вашего вида.

И добавила уже своим голосом, перестав гримасничать:

— Теперь этих толстых человеческих карлиц ему придется ублажать в постели.

Кияна хохотнула.

Всех человеческих женщин, какими бы стройными и высокими они ни были, эльфы считали полными и низкорослыми.

Я перевела взгляд с лица сестры на скованного пленника.

Альв все еще стоял на коленях в центре кроваво-красной арены и смотрел на меня настороженно, будто услышал Кияну и поверил ее словам о мести. Крылья его опухшего носа трепетали. Взглядом можно было разжечь костер из сухого хвороста.

Палач убрал нож в перевязь на поясе и отошел к границе Круга. Его место перед пленником занял судья собственной персоной. Это был худой мужчина с лицом таким же холодным и пустым, как и его голос. В своих мрачных одеяниях он напоминал ворона.

Из широкого рукава судебной мантии показались костлявые пальцы, похожие на пальцы самой смерти, и подушечками прижались к вене на шее эльфа. Тот дернулся всем телом, как если бы в него ударил разряд молнии. Когда судья убрал руку, на месте прикосновения расцвела черная метка в форме кленового листочка — такими у нас клеймили рабов для утех. В иерархии рабов, а иерархия существовала и среди них, постельные относились к самой презираемой касте. На них даже другие невольники смотрели свысока.

— Теперь ты — вещь, — пронесся над ареной бесцветный голос, привыкший вершить судьбы. — Личная собственность кирнари Хель Теннет.