Книга Мария, королева Нисландии, страница 13 – Полина Ром

Эмми умывала принцессу и ставила ширму, когда Марии требовалось сходить на горшок. Приносила еду в кровать, сама кормила больную и подавала питье. Она ночевала тут же, у дверей комнаты, на выкатной кровати, рядом с горничной принцессы Лютеции, и ночью просыпалась от малейшего шороха, чтобы проверить свою госпожу. Не фрейлины или учителя, не госпожа Мерон, а именно Эмми сидела на низенькой табуреточке у изголовья кровати и кормила больную с ложечки, а потом развлекала Марию беседой. Когда она отдыхала — было совершенно непонятно.

Именно с ней, с этой добродушной служанкой, Мария впервые рискнула заговорить шепотом и успела понять, что беседует на местном языке так же легко, как дома говорила на русском. Хотя Эмми каждый раз охала и говорила: «Тише, ваше высочество, тише! Лекарь вам разговаривать не велел!», но многословно и подробно на все вопросы отвечала, иногда увлекаясь и уводя нить повествования в сторону.

Впрочем, Мария не возражала против таких ответвлений беседы: они давали ей все больше и больше представлений об окружающем мире. Тем более что день ото дня кашель становился все тише и тише.

Наконец этот день настал: лекарь мэтр Фертон, посмотрев горло Марии, важно пощупал пульс и торжественно объявил, что их высочеству дозволяется разговаривать утром и немного вечером.

— Не перетруждайтесь, принцесса! И вам все еще нельзя вставать! Но благодаря моему искусству вы вскоре поправитесь окончательно! Сегодня днем вам принесут новый укрепляющий декокт, он полностью восстановит ваши силы, ваше высочество! — лекарь говорил громко, как бы немного в сторону, чтобы его слышали все, находящиеся в комнате люди. Этакая рекламная акция, на которую никто из присутствующих не обратил внимания. Он поклонился, сохраняя важный вид, затем отвесил еще один поклон в сторону принцессы Лютеции, которая не удостоила мэтра даже ответным кивком, и удалился, пообещав лично доложить королеве о состоянии здоровья Марии.

Надо сказать, никто в комнате к этой новости особого интереса не проявил, кроме заулыбавшейся Эмми. Её, похоже, слова лекаря сильно обрадовали. Дождавшись, пока принцесса Лютеция займется завтраком, служанка водрузила перед больной прямо поверх одеяла низкий деревянный столик на коротеньких толстых ножках, украшенный вычурной резьбой и, поднимая серебряную куполообразную крышку с большого блюда, тихонько шепнула:

— Ну вот, ваше высочество, теперь и говорить можете, и спрашивать что угодно. Но сперва нужно хорошо покушать!

Однако именно теперь на Марию напал страх ляпнуть что-нибудь не то, и она просто согласно кивнула, не желая возражать. Тем более, что горло действительно почти перестало болеть. Да и кашель возникал совсем редко. Скоро ей уже позволят вставать и придется общаться с людьми — это изрядно пугало девушку.

Как каждый выздоравливающий человек, принцесса имела прекрасный аппетит. Сегодняшний завтрак сильно отличался от всех предыдущих в лучшую сторону: вокруг огромной отбивной, занимавшей большую часть тарелки, лежал тонкими лепестками нарезанный огурец. Совсем немного, буквально шесть тонюсеньких ломтиков, как будто повар экономил его.

— Это сегодня из теплицы садовник принес. В огородах-то еще до огурцов недели три, а то и четыре. А вам вон какое лакомство досталось! — Эмми так умильно смотрела на беззащитный овощ, что Мария с трудом подавила желание предложить ей съесть этот “восхитительный” деликатес. Сама Мария к огурцам была вполне равнодушна, предпочитая помидоры. Благо, что вовремя сообразила одернуть себя, поняв, какой шок произведет такое «благодеяние» и на горничную, и на окружающих.