Книга Мария, королева Нисландии, страница 133 – Полина Ром

Длинный стол для остальных гостей тянулся на несколько десятков метров. Если короткая перекладина буквы «Т», на которой сидели только родственники новобрачной, была сервирована золотом и фарфором, то еще примерно треть длинной части была упакована серебром. Там сидели герцоги и послы иноземных королевств. А уж дальше, там, где посуда была попроще, пировали остальные приглашенные.

Начался скучный и довольно длинный обед. Гости по очереди вставали, произносили максимально пышные речи и пили за здоровье новобрачных. Слуги в это время распечатывали подарки и носили их по залу, давая возможность гостям полюбоваться на свадебные подношения. Столы изобиловали мясными закусками и птицей всех видов.

Действо это продолжалось очень долго и к концу, когда от бесконечных прихлёбываний из бокалов многие уже были изрядно пьяны, на столе спешно начали менять блюда.

Если до этого стояли всевозможные мясные деликатесы, иногда приготовленные так, что совершенно невозможно было узнать начальный продукт, то теперь обеденные блюда заменялись рыбными. Огромная стерлядь, украшенная розочками из кружков лимона, была торжественно пронесена по залу на гигантском блюде. И сейчас слуги, вырезая из запеченной рыбины парящие ароматным дымком куски, подносили тарелки к семейному столу, а новобрачные громогласно объявляли, кому следует отнести эту порцию. Этакая благодарность гостям.

Новобрачный провозгласил:

— Королю Нислан…

— Франкийскому послу с благодарностью от княжеской четы, — перебила его жена.

Побагровевший князь промолчал: его жена — урожденная принцесса, и оборвать ее публично он не мог. Эта женщина сильно раздражала его, но до свадьбы она хотя бы вела себя пристойно, не перебивая мужа или брата, когда им всем приходилось встречаться на пирах.

Пауза среди гостей была неловкой, Мартин нахмурился, но Мария отрицательно качнула головой, не желая конфликта. "Неприятно, но ожидаемо. Лютеция не изменилась за эти годы.", — подумала она.

Только когда стерлядь была полностью поделена, рыб поменьше поставили на столы для гостей попроще. К рыбе, как и положено, подавали белое вино и вымоченный в роме изюм..

Мария не слишком охотно съела кусочек рыбы, понимая, что до конца вечера больше к еде не прикоснется: такое обжиралово она не любила никогда. Зато гости за столами наконец-то получили возможность разговаривать о чем-то. Сидеть полагалось до третьей, сладкой перемены блюд, и поэтому среди гостей началось некоторое расслоение на компании по интересам.

Как ни странно, это было неплохое время для деловых переговоров. Какой-то Великий бритарский герцог, имени которого Мария не помнила, уже активно беседовал с надутым, как индюк, представителем эспанского короля. Кажется, герцог предлагал ему что-то дельное, потому что к концу их беседы эспанец выглядел менее гордым и значительно более заинтересованным.

Мария пожалела, что сестра находится так далеко от нее и переговоры с ней здесь и сейчас, к сожалению, невозможны. Однако тут на нее обратила внимание королева-мать. Кроме формального приветствия, это были первые слова, с которыми она обратилась к младшей дочери:

— Ты специально оделась так вызывающе, чтобы роскошью своего наряда унизить сестру. Лютецию можно понять. А я… Я запомню твою дерзость, Мария.