Книга Брачные ошибки, страница 31 – Полина Ром

- Барон Эрик фон Герберт прибыл, господин Берхарт, – он пошире распахнул дверь и отошел в сторону, пропуская вперед юного барона.

- Ой, мамочки! – это все, что я могла сказать, увидев собственного будущего мужа.

Дома дядюшка некоторое время орал, визжал и топал ногами, но когда попытался замахнуться на меня тростью, я со всей силы толкнула мерзавца в живот так, что он шлепнулся на стул, как жаба в пруд.

- Закройте рот, дорогой дядюшка. Иначе я завтра в церкви объявлю, что мечтаю поступить в монастырь.

Он сидел на стуле, запыхавшийся и жалкий, и из выцветших глаз по щекам бежали настоящие слезы:

- Ты! Опозорила! Я через свою доброту…

- Дядя! Вы обыкновенный вор. И если не хотите, чтобы эту истории я рассказывала со всеми подробностями каждому, кто пожелает выслушать, лучше не злите меня. Позвольте напомнить, что я ваша родная племянница-сирота, у которой вы попытались украсть даже одежду. Орать на меня бесполезно, а замахиваться опасно для жизни. А теперь заткнитесь и отдайте мне мои деньги.

Это старый сквалыга действительно плакал, отсчитывая мне положенные золотые. Не думаю, что из-за позора. Скорее ему реально было жалко расставаться с деньгами. Он даже попытался обсчитать меня на пару монет, но я и этого не позволила сделать.

- Отправьте лакея за моими вещами, дядя, прямо сейчас. Завтра с утра мои сундуки должны быть полностью упакованы.

Он только махнул на меня рукой, но тут же взял со стола колокольчик и позвонил, вызывая слугу.

Получив свой мешочек с золотом, надо сказать, довольно увесистый, я задумалась о том, где его можно спрятать. Моя комната и мой сундук казались мне очень ненадежным местом. У дядюшки вполне хватит наглости обыскать вещи и прибрать деньги к рукам сразу же после церкви.

Так что я вернулась в свою комнату, очень кратко, без подробностей рассказала Берте, что происходило на подписании брачного контракта, и сообщила, что завтра с утра мы едем в храм.

– Одежда готова, маленькая госпожа, встать только пораньше нужно: волосы уложить и позавтракать плотно.

* * *

Дядя, очевидно, страдающий по своим деньгам, был надут и молчалив. За завтраком он наорал на Брунхильду и горничную, после чего больше не произнёс ни слова. Так и ехал до храма, глядя в сторону и не обращая на меня внимания.

Погода с утра была довольно неприятная: моросил мелкий дождик. Поэтому Берта закутала меня в шаль и накинула сверху тяжёлый кожаный плащ с капюшоном, чтобы не замочить парадное платье и аккуратную укладку.

Экипажи фон Гольца и свидетелей уже стояли у храма, и мы прошли в распахнутые настежь двери. Не знаю, принято ли тут убирать церковь к бракосочетанию. В книгах я читала, что раньше украшали помещение живыми цветами. В этой же церкви ничего похожего не было. На скамейках сидело всего несколько прихожан, в том числе и оба наших свидетеля.

Эти господа не просто принарядились, а даже держали в руках по скромному букетику цветов каждый. Чуть в сторонке от них молилась пожилая, просто одетая женщина. А вот молодая девушка и сидящий точно за ее спиной парень явно пришли сюда, чтобы повидаться. В пустом гулком зале храма смотрелись они очень нелепо. Он склонился вперед и что-то шептал на ушко своей пассии.

Дядя прошел к нашим свидетелям, поздоровался и заспешил к священнику, рядом с которым стоял фон Гольц, ожидая, пока святой отец просматривал документы: разрешение на брак и подписанный брачный контракт.