Книга Брачные ошибки, страница 68 – Полина Ром

Вместо сапог я надела туфельки с медными пряжками, украшенными бирюзой, и со вздохом посмотрела на себя в зеркало. Нельзя сказать, что я выглядела роскошно, но все же смотрелась как минимум не хуже обеспеченных горожанок. Еще раз вздохнула и подумала, что с первых заработанных денег мне просто необходимо будет приобрести положенную статусу одежду и несколько украшений. С этими мыслями я и отправилась к коляске, которую уже поставил у крыльца Бруно.

Берта торопливо закутала мои ноги теплой суконной накидкой и подпихнула под ступни завернутый в ткань кирпич, нагретый Брунхильдой на плите. Морозов серьезных ещё не было, так что чувствовала я себя вполне уютно.

- Выдумали тоже, туфельки зимой! – недовольно пробурчала компаньонка. – Вот как простынете и заболеете, будете знать…

Я понимала ее опасения, но всё же сапоги у меня были не слишком красивые. А обед у герцогини – это мой шанс: выглядеть нужно как можно более презентабельно.

Сегодня все женщины были одеты максимально роскошно. Пожилые тётушки, приходившие шить в скромных, даже скучных шерстяных платьях, были разряжены в бархат, парчу и атлас. На всех были украшения: на ком-то скромные, как у меня, а у некоторых роскошные до вульгарности.

Женщины стреляли друг в друга глазами, оценивая чужую одежду и драгоценности. Оживленно болтали, понимая, что теперь никто не запретит им сплетничать и обмениваться мнениями. За эти дни многие успели познакомиться достаточно близко и, похоже, собирались продолжить эти знакомства потом, по окончании церемонии.

Сегодня молебен проводили в герцогской часовне. И саму герцогиню, и ее фрейлин я видела там только со спины. Но церковь – дело такое: отвлекаться от молитвы не стоило. И я сосредоточилась на своих соседках: осеняла себя крестом, когда это делали они, шевелила губами, делая вид, что повторяю молитву за отцом Бертраном, и всячески старалась не выделяться. Чуть кружилась голова от резкого запаха ладана. Я немного отвлекалась, рассматривая роскошные мозаичные узоры на стенах, но потом брала себя в руки и продолжала “молитву”.

После молитвы герцогиня с фрейлинами прошуршали шелками по проходу, и я даже толком не успела рассмотреть её лицо. А нас повели в зал, где уже стояли накрытые столы. Я улучила момент, отделилась от группы, уходящей под предводительством госпожи Альбертины, и метнулась к выходу. Все это время бедная Берта мерзла на крыльце, прижимая к груди свёрток с картиной. Я подхватила из её озябших рук свой подарок и побежала догонять остальных.

Мне повезло: на мою отлучку никто не обратил внимания. Я тихо проскользнула в приоткрытые двери зала и встала в последних рядах благотворительниц.

Столы были накрыты довольно богато по местным меркам: стояли блюда с жареной свининой и отварными яйцами, горками высился нарезанный крупными кусками сыр. Белоснежные караваи были украшены воткнутыми в них ножами с серебряными ручками, а в глубоких тарелках пирамидками были выложены зажаристые пирожки. Вдоль всего стола расставлены стеклянные графины, наполненные светло-розовым и белым вином. Колобки масла, слегка подтаявшие от тепла, располагались в расписных пиалах.

Столы были выставлены в форме буквы «П». Короткая часть явно предназначалась для герцогини и фрейлин. Сейчас госпожа сидела в кресле в центре зала. Шесть фрейлин стояли за её спиной, как почетный караул. Каждая благотворительница, получив от герцогини благодарственные слова, вольна была сесть на любое место за длинной частью стола. Разумеется, все хотели сидеть поближе в к её светлости, поэтому стол быстро заполнялся от начала.