Книга Сестры Ингерд, страница 22 – Полина Ром

В отличие от Анжелы, которая еще в школьные годы успела объездить со своим отцом и мамой половину мира, я почти нигде не бывала. На каникулы мама отправляла меня к моему родному отцу. Именно потому наша реакция на замок была совершенно разной. Если мне он показался удивительно уютным и красивым, то Анжелка только брезгливо сморщила нос и фыркнула.

Разумеется, в художественной школе я видела и картины, и репродукции, и фотографии различных дворцов и замков. Я понимала умом, что вот этот, реальный, достаточно скромен. Но массивные стены из серого, посеребренного инеем камня, мерцающие внутри за стеклами огоньки свечей и необыкновенно толстые, похоже, дубовые двери произвели на меня неизгладимое впечатление. Это был реальный и настоящий замок, все недостатки которого скрадывал сумрак.

Двери распахнулись, оттуда вышли люди. И нас с сестрой, уже плохо чувствующих свои тела, почти втащили в тепло и уют жилого помещения. Освещение в нем было очень слабым: два стеклянных фонаря со свечками внутри. Лица женщин немного терялись в темноте. Все они были одеты в платья, похожие на платье Луизы, только чепцы были немного разные. У молодой женщины из-под белой нашлепки на голове видны были рыжеватые волосы. Вторая, пожилая волосы свои прятала более тщательно.

Обе они говорили торопливо, иногда перебивая друг друга, за что лично я была им благодарна: у нас не было возможности вставить слово. Поэтому мы с сестрой только согласно кивали головами да периодически угукали и соглашались со всем. Тут же в прихожей в углу, неуклюже возилась промерзшая Луиза, скидывая с себя бесчисленные платки и жилетки.

-- Ой, барышня Ангела! Экая вы красавица выросли! – это говорит та, что постарше.

-- Да и барышня Ольга прямо похорошела! Пора птичек наших замуж выдавать! – вторит ей молодая.

-- Не болтай лишнего, Иви! Госпожа баронесса сама разберется, кому замуж, кому куда.

По узкой каменной лестнице мы поднялись в верхнюю часть дома. Судя по дверям в коридоре, здесь было несколько комнат. Нас затолкали в одну из них, где в печи яростно гудело пламя и было, пожалуй, даже жарко. Впрочем, мы настолько промерзли, что, казалось, никогда не согреемся.

Та служанка, что помоложе, торопливо проговорила:

-- Смотрите-ка, барышни, комната совсем такая, как и раньше была! Госпожа баронесса даже шторы ваши детские разрешила повесить. Да вы садитесь, садитесь! Устали, поди, в дороге? Сейчас я вам ужин спроворю, да взвару горяченького с медом принесу. Отогреетесь, отдохнете с дороги, а завтра уже с госпожой и повидаетесь. Сейчас она отдыхать ушла, – говорливая служанка убежала, и наступила тишина.

Сил у нас особо не было. Зубы продолжали выбивать мелкую дрожь, и внутри все еще подрагивало от холода.

-- Слушай, раз это наша детская, мы тут все знать должны, – проклацала сестра, потирая красными от холода ладонями предплечья.

Я стояла в такой же позе, обнимая сама себя и пытаясь согреться.

-- Давай сперва в себя придем, потом будем осматриваться.

-- А кровать-то в комнате только одна, – недовольно заявила Анжела.

-- Если ты чем-то недовольна, можешь пойти и пожаловаться госпоже баронессе, – язвительно ответила я.

Комната беленая, с одним окном, сейчас наполовину задернутым линялыми синими шторами. Мебели и в самом деле почти не было. Одна кровать, лишь чуть шире, чем та, на которой мы спали в трактире. Стол у стены. Вместо нормальных стульев – одна длинная скамья, где могло усесться три человека. Правда, скамья со спинкой, но удобной она все равно не выглядела. Рядом с печкой стояла одинокая табуретка, а вдоль стены – два довольно широких сундука.