Онлайн книга «Сестры Ингерд»
|
Глава 2 Нельзя сказать, что Родион Олегович сильно обижал меня. Скорее, он любил подчеркивать, что я не ровня его единственной дочке. Со временем это приняло несколько нелепые формы. Анжела посещала бальные танцы и уроки этикета, к ней ходили репетиторы почти по всем предметам. В то же время мне дополнительные знания были не положены. Мама, и до того баловавшая любимицу, а сейчас научившаяся получать кайф от массажных салонов и брендовых шмоток, с отчимом никогда не спорила. В доме часто бывали гости, и первое время нас вдвоем выводили наряженных, как кукол. После смерти папы, мотивируя это тем, что «…у девочки траур и сейчас ей неприятно чужое внимание…», Анжелку перед приемом готовили одну. В двенадцать лет парикмахер и визажист стали приходить не только к маме, но и готовить к приемам и визитам наследную принцессу. Про меня в это время деликатно забывали. Впрочем, я этому, пожалуй, только радовалась. С сестрой мы ладили все хуже и хуже. Меня раздражало то, что она очень любила пакостить по мелочам и сваливать вину на меня. Художка по-прежнему оставалась моей отдушиной. А еще у нас ввели факультатив прикладных искусств, и я частенько оставалась в городе до позднего вечера. Научилась вязать спицами и крючком, расписала вручную шесть подносов “под Жостово”, пробовала гжельскую роспись и наблюдала, как проявляется синяя краска при обжиге, лично слепила из папье-маше несколько десятков коробочек и раскрасила “под Палех” и даже валяла из шерсти игрушки. Иногда в маме все же просыпалась совесть. Как правило, после очередной особенно гадостной выходки сестрицы. Именно в таком настроении она подписала документы с каким-то агентством и сдала папину квартиру. Пояснив мне так: -- Деньги будут на счет капать. К твоему совершеннолетию как раз можно будет на двушку обменять. Ну, или на учебу потратишь. Там уж сама решишь как. То, что жить в доме отчима я долго не буду, меня скорее радовало. Анжелика последние годы в школе просто бесилась оттого, что кто-то называл нас сестрами Ингерд. Она была очень популярна в классе и дружила с такими же, как она сама, девицами, устраивая бесконечные гонки брендовых шмоток и хвастаясь то новыми золотыми сережками, то шубкой, то сумочкой BIRKIN. К десятому классу наши отношения с ней совсем испортились. Она частенько шипела мне вслед: -- Нищебродка. А весной того же года, когда за мной вдруг рьяно начал ухаживать Мишка Виденский из параллели, сын владельца нескольких автомастерских, и вовсе устроила дома истерику. Уж, о чем там разговаривали мама и Родион Олегович, я не знаю, но вечером мама зашла ко мне в комнату: -- Ты пойми, у девочки переходный период, гормональные всплески… не злись на сестру. Она все говорила и говорила, казалось, что мама подбирается к какой-то важной для нее теме и пытается настроить меня на важный для нее ответ. -- …Родион Олегович даже согласен оплатить ремонт из своих средств! Я не сразу поняла, о чем речь, а когда дошло, то только обрадовалась. Мама предлагала мне выселить квартирантов и начать жить в папиной квартире. Для меня это было самым лучшим решением! Немножко пугало то, что я совсем не умела готовить. На кухню в доме отчима нам заходить запрещалось. Да и прислуга была недовольна моим появлением там. За эти годы, кроме горничной Тони, появился еще и повар, и постоянно живущий садовник. Все они прекрасно понимали, кто и на каких правах живет здесь, и вольно или невольно, но ориентировались на хозяина дома. |