Книга Законы стаи, страница 66 – Полина Ром

Я глянул на нее с некоторым удивлением — надо же, как она быстро все сообразила. Я все же опасался слез и прочих истерик.

— Сядь, не мельтеши. Раз ты все так прекрасно понимаешь, то должна понять и то, что я не представляю, кому и как этот дом продать. Я спрашивал у Оллы — она только плечами пожимает. Поэтому сейчас я возьму немного денег, и пойду в таверну.

— В какую таверну?!

— Туда, куда регулярно шлялся прежний Оскар. Сегодня, если ты помнишь, последний рабочий день. Завтра — выходной. Значит, «мои друзья» сейчас гулеванят там.

Она смотрела на меня с недоумением и некоторым сомнением, и я, улыбнувшись, добавил:

— Вернусь поздно, пьяный и счастливый.

— Ты уверен, что стоит это делать?

— Уверен. Я и так слишком долго пропускал эти гулянки, и если не появлюсь там после «дела», это будет совсем уж странно.

Она недовольно дернула плечом и все же уселась за стол:

— Ты… Ты все же поаккуратнее там. Случись что, мне Оллу будет не вытянуть.

Ее ответ, надо сказать, меня немного удивил. Если для меня Олла была матерью донора, то для нее-то — вообще чужим человеком.

— Найди мне лучше рубаху поприличнее.

Она скрылась в комнате Оллы и через несколько минут вернулась, неся чуть слежавшуюся, но явно не холщовую рубаху и какие-то темные плотные штаны. В другой руке у нее было что-то вроде пары сандалий. Я переоделся, с трудом разобрался с креплением на этой обуви, провел по волосам пятерней и решил, что этого вполне достаточно.

Где находится этот самый пресловутый «Семилап» я уже знал, но в сумерках чуть не прошел мимо — дома в ряду у рынка были похожи, как близнецы: все низкие, приземистые и с темными окнами.

Однако, дверь домика, который я только что миновал, внезапно распахнулась. Оттуда лился слабый свет, слышался скрипучий звук какого-то музыкального инструмента и довольно сильно пахнуло сивухой. Послышался отвратительный женский визг, гул голосов и прямо мне под ноги выкинули до изумления пьяное тело. А может, просто сильно избитое.

Мужик встал на четвереньки и принялся блевать — я еле успел отскочить. Темный силуэт в дверях домика, загораживающий своим телом и без того неяркий свет, радостно воскликнул:

— О, кто пожаловал!

Он повернулся туда, в вонючее освещенное помещение и заорал так, как будто был за километр от собеседника.

— Эй, братва, гляньте кто пришел!

Сайма я узнал только по голосу. Он опять был изрядно пьян, но, кажется, радовался мне вполне искренне. Чуть сдвинув его с порога, я прошел внутрь.

Морду, конечно, мне стоит сделать попроще, но заведение было даже хуже и грязнее, чем самая занюханная совковая рюмочная. Заодно я понял, почему снаружи не было света — все окна были плотно заколочены изнутри досками.

Довольно большая комната, где вдоль стен стояло с десяток здоровых тяжеленных столов. На чуть приподнятом подиуме извивалась под скрипучую музыку какая-то шлюховатая девка — танцевала. Иногда она задирала подол широкого платья выше колена, что вызывало восторженный рев у посетителей.

Сильно воняло потом, перегаром, жареной рыбой и прогорклым маслом. За столами, на массивных широких лавках, сидели несколько компаний по восемь-десять человек. Под ногами похрустывали рыбные кости. Сайм толкнул меня в плечо и, глупо хихикая, сказал:

— Ну, че встал! Пошли к нашим!