Книга Невестка слепого барона, страница 50 – Полина Ром

Следующие несколько дней мужа я видела только за завтраком. На стол, кстати, еще два дня ставили уже откровенно попахивающие остатки со свадебного пира. Баронессе на пятый день стало плохо, она заработала диарею. Нина замучилась бегать через зал с дурно пахнущим горшком. Зато из своей комнаты свекровь не выходила до самого обеда следующего дня. Баронет то уезжал куда-то верхом, то разговаривал с какими-то селянами, приходящими непонятно откуда. Часть этих мужиков уходила на задний двор дома и там пропадала. Чтобы я не мельтешила под ногами, как заявила баронесса, меня отправили помогать на кухню. Высокой массивной женщине, Агапе, которая там, на кухне, командовала, баронесса лично приказала:

— Ты готовь сама, а эта вот пусть в помощь тебе будет, – она кивнула в мою сторону. – Народу кормить много нужно, пусть овощи чистит-режет и воду таскает. Больше с нее все равно никакого толку.

Работы мне хватало. С утра требовалось натаскать полный котел воды, который был вделан в плиту. Литров тридцать, не меньше. Колодец был не слишком далеко, а вода в нем потрясающе вкусной. Если бы не тяжеленные ведра, я ходила бы туда прогуливаться с удовольствием. После того как я наполняла котел, требовалось наполнить еще и бочку за домом.

Так я впервые попала на задний двор. Там в окружении пары десятков крестьян размахивал какой-то палкой баронет. Похоже, он обучал этих самых мужиков приемам боя или чему-то похожему. Только вот у мужиков палок не было: они по очереди держали в руках деревянный кинжал. Не представляю, куда за день расходовали половину воды из здоровенной, почти в мой рост, бочки. Не могли же люди столько выпить?

Натаскав воду, я садилась чистить и мыть бесконечные корзины овощей. Тут присутствовали и морковь, и картофель, крупная твердая репа и репчатый лук. Лук был довольно злой, и над ним я постоянно рыдала, так как требовались не пара луковок, а килограмма три-четыре.

Еду Агапа варила довольно странно. Я такое блюдо видела впервые. В большой, литров на пятнадцать, не меньше, котел она мелко крошила небольшой кусок соленого сала, вытапливала оттуда жир. А уж потом, впихнув в котел одновременно все порезанные овощи и добавив целый кочан крупно нарубленной капусты, повариха доливала туда пару ковшей воды и, закрыв крышкой это варево, почти полностью закрывала поддувало в печи.

Вся эта махина парилась часа два, не меньше, затем туда еще доливали крутого кипятка, высыпали целый ковшик пшена и добавляла две с горкой ложки крупной сероватой соли. Вот тут Агапа вставала к плите, подкидывала немного дров и, непрерывно помешивая, давала вареву закипеть. После закипания все шло по той же схеме: поддувало прикрывалось, котел закрывался крышкой и таким образом стоял до самого ужина. Блюдо получалось странное: разваренное в кашу, с неприятно мягкими и пресными овощами. К завтраку селян было необходимо нарезать с десяток буханок хлеба. Его привозили откуда-то. Я так думаю, что как раз из монастыря: хлеб был скверно пропеченный и лип к ножу. Нина занималась стиркой каких-то бесчисленных рубах и тряпок. В том самом котле, куда я таскала воду, она кипятила вонючий раствор, пахнущий хозяйственным мылом, и, ловко прихватив из корзины очередную рубаху или тряпку, кидала ее в отвар. Это бельевое месиво она периодически тыкала большими деревянными щипцами, заставляя комок белья медленно вращаться в кипящем мутном «бульоне». Думаю, что часть тряпок были портянками: воняли они просто неимоверно. Их также кипятили в общем котле, и никто не собирался отделять рубахи и штаны от этих средневековых «носков».