Книга Усадьба леди Анны, страница 164 – Полина Ром

У Анны даже крылья носа раздувались от злости: «Он врет с таким невинным лицом, что если бы я не слышала разговор, то вполне могла бы поверить!» — она резко развернулась и уставилась ему в глаза.

— Анна? Ты… Ты злишься?! Но я действительно не понимаю, о ком ты говоришь! — кажется, он почувствовал себя неуютно под гневным взглядом.

— Сельси — это дама, которая вчера передала тебе записку. Сегодня у тебя с ней свидание.

Взгляд Максимилиана на мгновение стал рассеянным, как-будто он пытался что-то вспомнить, а потом он слегка шлепнул себя по лбу:

— Точно! Записки! Я совсем забыл про них!

Он глянул на себя в зеркало и снял с колета несколько украшений: серебристых и золотистых шариков на тонких цепочках. Их он высыпал Анне в руки, а сам пошел вдоль стены, снимая похожие шарики с другой одежды.

Анна рассматривала их и не понимала, что это. К каждой такой штучке крепилась тонкая цепочка или шнурок, на другом конце которого было привязано небольшое колечко. Больше всего игрушки напоминали обыкновенные брелоки.

Штуки четыре были довольно простыми, гладкими, чем-то напоминающими пластмассовую серединку из киндерсюрприза. Такие были изготовлены из меди или какого-то дешевого сплава. Но были и парочка золотых, и несколько серебряных. На них присутствовала красивая чеканка и даже филигрань.

— Ты не хочешь мне ничего объяснять?

— Я хочу тебе кое-что показать. Заодно и вернуть эту ерунду требуется. Возможно, там есть и записка от этой твоей Сесиль, — улыбнулся он, держа в руках за цепочки еще с десяток таких же шариков. — Сможешь сама прочитать. Пойдем.

Он вывел ее в приемную, на ходу объясняя:

— Это такая придворная мода, Анна. На верхней бальной одежде есть специальный крючок, смотри — он потыкал пальцем в собственную грудь, где действительно крепилось что-то вроде золотой броши с длинной петлей-крючком. Если кто-то хочет назначить свидание, он пишет записку, вкладывает ее в такую вот бонбоньерку^[32]и вешает на грудь предмету обожания.

— Зачем?! — поразилась Анна.

— Э-э-эм… Затрудняюсь ответить. Так принято, так всегда делали… — он даже чуть растерялся от вопроса.

— Почему нельзя тихо передать записку? Ну, чтобы никто не видел? — она действительно не понимала, и Максимилиан попытался объяснить:

— Понимаешь, если спрятать, никто не будет знать, что мужчина или дама нравятся кому-то, — Макс усмехнулся и добавил: — Некоторые вешают на грудь пустые бонбоньерки.

— Зачем?! — поразилась герцогиня.

— Чтобы всем показать, сколько у них поклонников, — усмехнулся муж. — Особенно этим грешат пожилые дамы. Сейчас мы с тобой выкинем записки из всех, я нацеплю их вот сюда — он указал на левый рукав с таким же крючком — и на балу их с меня снимут. Если захотят, конечно… Некоторые специально заказывают такие штучки в дешевых мастерских и не забирают потом, если получают отказ, — усмехнулся он. — Левая рука значит, что они пустые и ответа не будет.

— А если ты ответишь?

— Значит, повешу на правую руку. Все очень просто. Понятия не имею, откуда ты взяла эту Сесиль…

— Сельси, — машинально поправила Анна.

— Пусть Сельси, все равно. Но если она и писала мне, то эта записка где-то здесь. Можешь выкинуть ее лично.

Наступила неловкая пауза, Макс быстро открывал коробочки, лежащие на столе, и, бегло прочитав написанное, кидал их в холодный камин.