Книга Усадьба леди Анны, страница 22 – Полина Ром

— А что делают в это время мои фрейлины?

— А все за вами следом и делают, госпожа маркиза. Ну, разве что вы одну из них с поручением куда-то отошлете.

— Хорошо, я поняла. А потом что?

— Ужинаете вы чаще всего в своей комнате, и они все с вами. Ежели дядя ваш гостей не ждет. А ежели гости, то герцогиня вам всегда велит быть на приеме. Очень вы эти приемы не любите.

— Почему?

Берта немного помялась, робко всматриваясь в глаза Анны, потом махнула рукой и ответила:

— Оно, конечно, сплетничать грех… Только ведь все знают, что она вас недолюбливает и Жабой кличет.

— Почему Жабой-то? — искренне удивилась Анна.

— Так рот у вас такой вот… неправильный. Герцогиня говорит, что прямо неприлично дворянке высокородной такой рот пухлый иметь. Вы не думайте, ваша светлость, — всполошилась горничная, — что это я так говорю. Да упаси Бог! Очень, по моему мнению, вы даже миленькая. Ну, а под краской-то этой и непонятно ничего, — махнула она рукой. — Только герцогиня вам разное говорит, обидное, а вы и ответить не можете. Леди Изабелла-то побойчее вас была. Упокой господи… — она снова перекрестилась. — Её частенько на хлеб и воду сажали. Так уж вы, ваша светлость, готовы будьте, ежели что…

Разговаривали почти до полуночи. Потом уж Анна устыдилась, что так и не дала горничной отдохнуть. Та сперва прямо опешила от предложения, даже головой отрицательно замотала, повторяя:

— Что вы, что вы, ваша светлость! Да за эдакое ведь выгонят меня! Да вы не думайте, ежели ночное дежурство есть, утром на три часа позднее к работе вызовут. Там же старшая экономка всегда на часы смотрит и распоряжается, кого и когда поднимать.

— На двери есть защелка?

— Защелка?! — Бертина растерялась и пошла проверить. — Есть, ваша светлость.

— Запри дверь.

— Да как же можно-то?!

— Бертина, запри дверь и ложись на кушетку спать. Я скажу донне Мариэтте, что ее распахивало сквозняком, и это я тебе приказала.

День ото дня выносить этот мир было все тяжелее. К середине третьей недели пребывания Анна решилась встать с постели. Говорила по-прежнему мало, ссылаясь на непонятное недомогание. Впрочем, ее мнение никого особо и не интересовало. Всем рулила компаньонка, донна Мариэтта.

Разумеется, она вежливо спрашивала у подопечной, чего та желает, но вопросы эти были лишь пустой формальностью:

— Донна Анна, сегодня Господь послал нам прекрасную погоду. Вы желаете прогуляться по аллеям, или же время прогулки мы проведем в ротонде?

Ротондой компаньонка называла монументальную круглую беседку из мрамора, где по периметру были расположены скамьи. Там полагалось чинно высиживать время прогулки, иногда, из вежливост говоря что-то типа:

— Сколь хороша сегодня погода, сеньоры. Думаю, стоит вечером поблагодарить Господа нашего за эту милость.

Если же Анна выбирала прогулку по саду то, располагаясь в трех-четырех шагах друг за другом, дамы, попарно, медленно скользили по песчаным аллеям сада, разговаривая о том же самом. Сама Анна всегда шла в паре с донной Мариэттой, молчаливой и торжественной, как королевский фрегат. По бокам от женских пар шли слуги, неся над гуляющими что-то вроде прямоугольных балдахинов. Над фрейлинами — простые, парусиновые, над Анной и компаньонкой — из плотного атласа с отделкой яркими фестонами. При любом раскладе на кожу не попадало ни одного солнечного луча.