Книга Печать секретности, страница 70 – Ирина Дегтярева

– Думал, чья-то глупая шутка. Подозревал, что мой приятель во Владивостоке оплатил билет, чтобы хоть так заманить мою персону в гости. Но когда с ним переговорил, он разубедил меня. А если не он… – Щеглов помассировал виски. – Ума не приложу. Вы что же, полагаете, Снегирев замешан? Ему-то зачем?

Инна промолчала, прикидывая, как там проходит разговор у Егорова со Снегиревым.

– Или не Снегирев? – спросил Юрий, восприняв ее молчание по-своему. – Вы знаете, а был разговор… Но я не уверен, то ли это… А вы ведь начнете таскать человека. – Он прошел до входной двери, выглянул в коридор и повернул ключ в замочной скважине. Брелок с биллиардным шариком покачивался и постукивал по двери. – Проблема в том, – он смущенно хихикнул, – я не помню, как его зовут. Мы были несколько не в форме в тот вечер, а рано утром он уже уехал. Воинская часть под Москвой. А сам он вроде бы из Подольска. Кажется… Он рассуждал о том, что именно можно публиковать в военных изданиях – газетах и журналах, насколько жесткая цензура. Есть ли журналы не ведомственные, где могут проскочить секреты, новинки вооружения? Я был, мягко говоря, подшофе, но, помнится, спросил: «А зачем?»

Титова смекнула сразу зачем. В девяностые стал популярен метод легализации секретов. Публикация в прессе. А источники журналисты имеют право скрывать. Статья сорок первая закона о СМИ.

– Я ему объяснил, что если будет уголовное дело, то через суд источник раскрыть обязаны. А если и не сделаем этого, то сидеть придется мне или моим коллегам за разглашение гостайны. Свобода прессы, понимаешь! Конечно, только через суд могут потребовать указать источник. Но если до суда дойдет, значит, пахнет жареным.

– А что, он предлагал нечто такое секретное опубликовать?

Юрий поморщился. Пожал плечами.

– Да я бы не сказал. Вроде как любопытствовал. Знаете как бывает, сидят в компании, профессии, можно сказать, смежные, все с обороной связаны. Никто никого не подозревает. Я сам много раз задумывался о нашей небрежности в болтовне, – он покосился на плакатик с девушкой на стене «Не болтай!». – Один перед другим значимость свою показываем. Где-то что-то услышали, не предназначенное для чужих ушей, и начинаем бла-бла. Когда пишем, еще срабатывает барьер, понимаем, что материал цензор снимет, если что. Да и то… Кто сейчас цензоры? Опытных, старой закалки поуходили. А молодежь… – Юрий махнул рукой. – Они, конечно, выполняют инструкции, но между строк читать не научились.

– И все-таки как его звали? То, что из Подольска, я поняла. И когда именно состоялся этот разговор?

– Поймите же! Нас было человек тридцать. Разве всех упомнишь? Там народ торчал неделю, а он вроде приехал вечером, люди уже к тому времени были несколько не в кондиции, кхе-кхе, а утром я его уже не видел. А когда было… Наверное, с месяц назад. Если хотите, я чуть попозже подниму документы о моих командировках и адрес части скажу.

– А Снегирев тогда с вами был? – Инна подумала, что Волков эту информацию о командировках журналиста и так уже добыл для Егорова.

– Что значит со мной? Он сам по себе! – раздраженно ответил Юрий. Ему явно поднадоела эта сказка про белого бычка. – Так заслужил я сегодняшний вечер?

– Давайте созвонимся ближе к девятнадцати, – уклончиво ответила Титова, пряча блокнот в сумку. – Как будет по работе получаться. Сами видите, работаю и в субботу, и вас вот в ваш выходной пришлось дернуть.