Книга Сирийская жара, страница 13 – Ирина Дегтярева

— Дорогой вы мой, Василий, как вас по батюшке?..

— Стефанович, — буркнул Егоров, чувствуя копчиком, что сейчас ему выцарапают глаза в две руки и в две рыжих мохнатых лапы.

— Так вот, дорогой Василий Стефанович, я вас позвала не переводчика обсуждать, а содержание интервью. Вернее, нескольких странных фраз. Ну если вы не уловили сути, то нет смысла тратить ваше драгоценное время.

При этом Меркулова продолжала сидеть, хотя тон и смысл сказанного подразумевал, что она вознамерилась проводить гостя до порога. Но Вася словно прирос к дивану.

— Хорошо, дорогая Олеся…

— Николаевна, — с улыбкой подсказала Меркулова, уловив изменения в тоне гостя.

— Дорогая Олеся Николаевна, начнем сначала. У вас ведь есть диктофонная запись?

— Угу.

— Хорошо бы мне стать ее счастливым обладателем.

— Могу включить.

— Нет, мне бы ее с собой забрать.

— А там ничего интересного, — беспечно махнула рукой Олеся. — Перевод ведь у вас в руках.

Василий вздохнул и снова принялся читать, пытаясь понять, что от него вообще хотят? И Ермилов, и эта журналистка.

— Включите, — распорядился он.

В темноте комнаты раздались шорохи, голоса на заднем фоне на незнакомом языке, затем заговорил хрипловатый голос. «Ни бельмеса не понятно», — покивал Вася, изображая глубокую задумчивость.

— Кто из них кто? — наконец не выдержал Егоров, знаком показав, что можно остановить запись. — Хриплый это кто?

Олеся замялась, не зная, может ли она называть фамилию Горюнова даже Егорову. Годы общения с Ермиловым научили ее подобной осмотрительности, хотя сам Ермилов и сомневался в ее рассудительности.

— Переводчик, — вышла она из положения.

— Тот же самый? — он тряхнул бумагами с письменным переводом.

— Нет конечно. Тот переводил в Сирии. А этот уже здесь. Если ваш начальник сочтет нужным, он расскажет, кто был первым.

Егоров и сам уже догадался. Сопоставил три факта — великолепное знание языка, знакомый голос (его несколько раз Василий слышал по телефону — у Ермилова слишком громкий динамик в мобильном) и дружба с шефом. Все указывало на Горюнова, бывшего уже легендой сначала нелегальной службы СВР, а теперь и УБТ ФСБ, куда он попал, став «погорельцем».

— Допустим, — Вася тоже не произнес фамилию общего знакомого. — Зачем вам понадобился второй перевод? Переводчик тоже кто-то из наших?

— Не из ваших. А первый перевод — не полный. Переводил «ваш» человек как бог на душу положит. Вернее, так, как ему заблагорассудится. Вышел уже в эфир тот, первый вариант. Я решила вернуться к материалу и обнаружила некое несоответствие.

— А вы можете поручиться за достоверность второго перевода? Насколько он квалифицированный специалист?

— Мы ходим по кругу, а вы пытаетесь выведать у меня фамилию переводчика.

— Не помешали бы его установочные данные, — пробормотал Егоров. — Он надежный человек?

— Какая разница? — Олеся вздохнула, и пламя свечей затряслось, словно от смеха. — Это не секретное интервью. Иначе бы ваш начальник отобрал его у меня сразу же, еще там, в Сирии.

Егоров покивал. Он не хотел выглядеть профаном, но все же спросил:

— Может, я чего-то не знаю, а что вас, собственно, в этом дополнительном переводе смущает? Мало ли по какой причине «наш» переводчик скорректировал слова курда.

— Да не интересует меня его мотивация! — начала раздражаться Олеся. — Прочтите еще раз. Только не обращайте внимания на лирические отступления.