Книга Детектив к лету, страница 77 – Татьяна Устинова, Елена Дорош, Наталия Антонова, и др.

– Она сказала вам, зачем взяла горлышко бутылки с места преступления?

– А как же, – грустно усмехнулся Илларионов, – слюна ее матери там могла остаться. Слышали бы вы, с какой обидой в голосе Серафима проговорила: «Сколько раз я говорила матери, чтобы она не пила из горлышка, и она обещала мне больше не делать этого, но я-то знала, что она не сдержала своего слова».

– Можно предположить, что, ударив Горскую, Серафима дрожала как лист осины, но, помня о камерах, все-таки выждала около часа, прежде чем поднимать крик. На ее горькое счастье, никто за это время из подъезда не выходил и не входил в него, – проговорила Мирослава.

– Мне тоже жалко эту девочку, – обронил Никита, – но все, чем ей можно помочь, – это посоветовать ее родным найти хорошего адвоката. Но и тут незадача, хороший адвокат дорого стоит, у ее семьи таких денег нет.

– Мне кажется, я знаю, кто захочет оплатить услуги адвоката.

– Уж не думаете ли вы, что Горский-старший захочет раскошелиться? – иронично проговорил следователь.

– Нет, я так не думаю, – ответила Мирослава.

Илларионов посмотрел на нее вопросительно, но она ничего больше не сказала, а он не стал спрашивать.

Позднее молодой следователь узнал, что услуги адвоката оплатил Юлиан Горский, продав подарок отца – шикарную гоночную машину.

Серафиму, конечно же, не оправдали, но срок она получила небольшой.

Солнце, почти багровое, окрасило больничный сквер в веселенькие тона. Жара почти спала, а ветерок приносил легкое облегчение. Погода зверствовала: уж на что я люблю жару, но в этом сезоне солнце было просто испепеляющим, как в тропиках. Выходить на улицу днем лишний раз не хотелось. Но сегодня избежать этого не удалось.

Дежурный врач был на обходе, попросив подождать несколько минут. Меня это вполне устраивало. Агата, моя коллега из Следственного комитета, задерживалась, о чем предупредила в сообщении. Я вышел из больницы, пристроился на скамейке у клумбы, закурил, сбив дымом комаров, и с удовольствием вытянул уставшие ноги. Сегодня и без того был заполошный день, пришлось изрядно побегать, причем в самом прямом смысле. На дежурстве я в составе наряда отправился на очередную мокруху, бытовую, по пьяной лавочке, неинтересную, ровно до момента, пока задержанный не сиганул в окно рыбкой со второго этажа. Наручники его не смутили, приземлился он на отцветающий куст сирени, изрядно его пообломав. Мы с лейтенантом Литухиным прыгать следом не решились и вместе с еще двумя бойцами бросились вдогонку, скрутив прыгуна через два квартала. Изрезанный стеклами мужчина злобно таращился на нас, наотрез отказавшись возвращаться пешком, а когда его попытались поднять, поджал ноги и издевательски расхохотался.

– Ну и на фига тебе это было надо? Вон, весь в кровище теперь, а все равно сядешь, – сказал запыхавшийся Литухин.

Ему погоня далась тяжелее, в Даниле было лишних десять кило, нормативы он сдавал каким-то чудом. Физподготовка ему не давалась, зато стрелял Литухин как заправский ковбой, лучше всех в отделе, и постоянно мотался на различные соревнования, неустанно возвращаясь с кубками и дипломами.

Прыгун не ответил, только плюнул на землю, но попал себе на штаны. Литухин усмехнулся:

– Снайпер.

Мужик снова плюнул и на этот раз более метко, попав Литухину на ботинок. Данил побагровел и уже приготовился заорать. В этот же момент подъехала дежурная машина, а у меня в кармане зазвенел телефон. Открыв заднюю дверь «уазика», Литухин бесцеремонно затолкал мужчину в «козлятник». Тот плюхнулся на живот и завопил благим матом, но его уже никто не слушал.