Книга Клуб анонимных цариц, страница 2 – Алекс Винтер

На трибуне так холодно, что Полина кутается в плотную толстовку, но от той нет никакого толку, и она трясется всем своим телом, но не уходит, смотрит – жадно впитывает – программу новоиспеченной чемпионки мира. На льду Алиса Серебрякова, звезда, царица льда, роскошная, красивая и талантливая. Ее катание настолько невесомо, что кажется, будто фигуристка парит в воздухе. Этого нельзя добиться никакими тренировками, с этим нужно родиться. Глядя, как Серебрякова приземляется после двойного риттбергера, Полина с завистью думает, что Алиса легка, как пушинка. Полина переводит взгляд на собственные ноги, которые кажутся ей слоновьими. Поодаль за прокатом наблюдают двое: тренер Серебряковой Софико Торадзе и Артемий Солнцев, который работает с Полиной. Оба сосредоточенны, почти злы, хотя Алиса бесподобна, но тренер всегда найдет огрехи. Программу для Серебряковой придумывал как раз Солнцев, и Полина чувствует жгучую зависть. Ее собственная программа кажется ей примитивной и убогой. Но чемпионки всегда получают самое лучшее.

В спирали Шарлотты Серебрякова великолепна, как фарфоровая статуэточка. Поодаль сидят девчонки из команды и негромко переговариваются, обсуждая Алису, но Полина уже не смотрит на нее. Ее взгляд прикован к профилю Солнцева, который то и дело недовольно поджимает губы, но в глазах его читается восторг.

На нее он так не смотрит. Никогда.

Серебрякова завершает программу и, уперев руки в бока, с хмурым видом медленно подъезжает к бортику послушать замечания. Девчонки поднимаются, берут сумки и пробираются к выходу, больше им смотреть не на что. Проходя мимо Полины, Ксения Журавлева окликает ее:

– Поль, ты домой не идешь?

– Я еще посмотрю, – чуть слышно отзывается она. Ксения хмурится и оборачивается: на льду пусто, смотреть больше не на кого, через полчаса сюда влетят хоккеисты. Затем ее взгляд натыкается на Солнцева. Ксения криво усмехается и глазами показывает подружкам на Полину, а потом на тренера. Те так же гадко ухмыляются. Полина делает вид, что не замечает.

– Ну, пока, – прощается Ксения.

– Пока, – шепчет Полина, не глядя на нее. Пусть думают, что хотят. Если Солнцев сейчас уйдет один, она последует за ним, чтобы поговорить. Он должен оценить ее старания, она уже очень многого добилась, причем за короткий срок. Но Солнцев уходит вместе с Торадзе, а следом за ними, понуро опустив голову, удаляется Серебрякова, скорее всего, ей сейчас достанется, хотя никаких огрехов в ее прокате Полина не видела. Разговор тренеров может затянуться, но она готова подождать.

В животе вдруг начинает бурчать. Полина стремительно вскакивает и несется в туалет, врывается в свободную кабинку, падает на колени и извергает скудное содержимое желудка в унитаз. Отплевываясь и откашливаясь, вытирает слезы, потом замечает, что пряди волос испачканы комочками рвоты. Морщась от отвращения, она стирает слизь с волос кусками туалетной бумаги и нажимает на смыв. В раздевалках есть душевые, и пока еще она успевает привести себя в порядок.

Полина раздевается и становится под душ, яростно смывая с себя остатки рвоты и слез. Легкий макияж накрылся, но лучше уж эта стерильность, не скрывающая мешков под глазами и пересохших губ, чем кислая вонь. Шампуня в бутылочке не осталось, и Полина набирает туда воды и льет пузырящуюся жижу на волосы, яростно втирая ее в кожу, но, даже смыв мыльную пену в третий раз, чувствует слабый тошнотный запах.