Книга Клуб анонимных цариц, страница 60 – Алекс Винтер

– И вы решили использовать нас, – подсказала Агата. – Вслепую. Ни слова о работорговле, ни слова о выводе денег, без прикрытия и поддержки?

– Контрабандисты работают в связке с полицией Турции, – ответил Лонго и в упор посмотрел на Селима. Тому было нечего сказать, он и сам прекрасно это знал. – Я не доверял вам. Но мне нужно было расшевелить это гнездо, используя рядовое убийство. Послушайте, ведь уже ясно, что это не заказ, но все должно было выглядеть именно так. Криминальный инспектор из Сиде и российский следователь – та еще парочка, она была непонятна для сторонних наблюдателей, это не привычные схемы Анкары, где все давно завязаны. Сегодня, после вашего визита к Сонай Бояджи, в их стане начались какие-то нервные передвижения. Она собирается спешно вылететь в Грецию и отчаянно названивает мужу.

– Господин Лонго, вам никогда не говорили, что вы – подлец? – ядовито поинтересовалась Агата.

– Много раз, – горько улыбнулся он. – Но цель оправдывает средства.

– Не за мой счет, я вам не девочка, – зло сказала Агата. – Господин Курт, вы не могли бы доставить меня обратно в Анталию? Я улетаю сегодня же.

Лонго развел руками. Селим встал, Агата тоже поднялась, вздернув подбородок. Французу ничего больше не оставалось, кроме как уйти. Закрыв за ним дверь, Селим повернулся к Агате.

– Мне жаль, – сказал он.

– Да вы тут при чем? – отмахнулась Агата. – Вами пожертвовали так же, как мной. Посадили на крючок и бросили к акулам, сожрут или нет. Схема действительно выглядела необычно, мы та еще парочка. Уверена, что мое руководство было в курсе, иначе я не понимаю, почему это расследование было насквозь неофициальным.

Селим не ответил. У него вновь зазвонил мобильный, на котором высветился номер Джайлан. Говорить с любовницей при Лебедевой Селиму показалось неудобным. Он извинился и торопливо вышел в коридор. Когда он взял трубку, в его ухо ударил плач.

– Что случилось? – испуганно спросил он.

– Здесь была твоя жена! – воскликнула Джайлан. – Ты не представляешь, что она сделала!

Осознание, что она натворила, придет к Полине слишком поздно, когда она, слабая, полумертвая, будет валяться в своей девичьей кроватке, забытая всеми, никому не нужная. Когда у нее будут силы встать, она, пошатываясь, станет подходить к зеркалу и смотреть на себя, любоваться той инфернальной красотой, которую приобрела. Никто ее не понимает, никто не считает красавицей, но у нее-то есть глаза. Она никогда не выглядела лучше, чем сейчас, худая, стройная, с резкими скулами и глубокими глазницами, откуда сверкали два темноватых сапфира. Ее бы в кино, ее бы на сцену, на подиум, и все бы ахали. Но даже родители ничего не понимают, отец орет, называет скелетиной, мать подвывает и утверждает: ты умрешь, ты же вот-вот умрешь, надо бороться за себя! Они предают ее мечту, ведь в измененном сознании Полины она – красавица. Так и надо! Она добилась того, чего хотела…

Правда, сил на катание совсем не осталось. Даже на простое катание, без прыжков и сложных элементов. Даже ходить особо сил нет, и поговорка «ветром качает» оказывается правдой: на улице ее шатает от любого сквозняка, а из двора-колодца с огромной аркой без сильного попутного ветра и на проспект не выйти. На улице Полина держится за мать, а та отворачивается от сочувственных и испуганных взглядов прохожих. Соседи осуждают: до чего довели девку, мать плачет и думает о том, как все закончится. И от отчаяния решается на предательство.