Книга Солнечный детектив, страница 66 – Александр Рыжов, Ольга Володарская, Светлана Скиба, и др.

Отголосок их свадебного путешествия сейчас висел у Игната в кабинете рядом с письменным столом, и он каждый день лицезрел растекающиеся часы и фрагмент человеческого лица (вероятно, самого художника), похожего на искусно снятый скальп. Сразу же после свадьбы они на две недели уехали в Барселону и, конечно же, посетили Театр-музей Дали в Фигерасе. После того как Игнат обошел два этажа, заполненных мозгоразжижаемыми картинами, он первый раз в жизни испытал на себе синдром Стендаля. Лиля решила, что это от восторга перед невероятной силой искусства, и по приезде домой подарила супругу репродукцию Сальвадора Дали «Постоянство времени».

* * *

Допив остывший кофе, Игнат взялся за истории болезней пациентов, пизанской башней возвышающиеся на письменном столе. Депрессия, аутизм, паранойя, деменция, токсикомания, биполярное расстройство, суицидальные попытки, ну и, конечно же, королева безумия – шизофрения.

Почти всех пациентов в своем отделении он знал в лицо. Кто-то задерживался здесь надолго и становился хроником, а кто-то через месяц-другой выписывался и жил вполне нормальной жизнью, корректируемой антидепрессантами и нейролептиками. Ни с кем из них он не сближался больше, чем нужно для контакта «доктор-пациент». Они были для него биоматериалом, несчастными существами, которым он искренне хотел помочь. Дистанция и прочная стена всегда присутствовали в его отношениях с пациентами. Это было его непреложное правило. Пока не появился Павел.

Добродушный, щедрый, остроумный, космополит в лучшем понимании этого слова, он страдал БАР и лечился амбулаторно. С первой же консультации Игнат почувствовал к нему эмпатию и что-то такое, что можно охарактеризовать как «родство душ». Вопреки своему правилу, он перешагнул через возведенный им же барьер и неожиданно для самого себя сблизился с пациентом. Долгие беседы, виски в баре, совместный поход на футбол («Зенит» – чемпион!), семейные поездки на природу, и как-то незаметно Павел перешел в разряд друзей. Точнее, лучшего друга, потому что других у Игната не имелось.

Лечение нормотимиками и нейролептиками показывало хороший результат, дав стойкую ремиссию. Каждые три недели Павел посещал клинику, чтобы доктор мог при необходимости скорректировать лечение. Когда Игнат видел его последний раз, Павел показался ему слишком веселым и беспечным. Он же знал, что обычно за этим стоит, но почему-то не придал этому значения. Его бдительность странным образом притупилась. А на следующий день Павел шагнул в окно пятнадцатого этажа.

Это случилось три недели назад, после чего и начались кошмарные мигренеобразные приступы. Они были у Игната и раньше, в далеком детстве, но долгое время себя не проявляли.

Отдельной стопкой рядом с отчетами лежали три новые истории болезни, и доктор неспешно принялся их листать. Весь анамнез больных он мог найти и на своем компьютере, медсестры дублировали его в первые же часы поступления пациента, но Игнат как замшелый консерватор предпочитал бумагу электронным папкам.

«Только бы не стать ретроградом, как отец», – подумал он, вспомнив, что они не виделись много лет.

Отец так и не простил его.

В кармане медицинского халата булькнула эсэмэска. Лиля спрашивала, скоро ли он будет.

«Выезжаю», – ответил Игнат и вышел из кабинета.