Книга Штрафной удар сердца, страница 63 – Алекс Винтер

Агата молчала. Пока она думала, я вновь встрял в разговор:

– Скажите, у кого-то из ваших девушек есть серьезные финансовые проблемы?

Торадзе помолчала и скривилась, после чего вздохнула:

– Пару месяцев назад Александра подходила с просьбой. У нее тяжело болела мать, что-то с почками, требовалась операция в Израиле. Нужна была серьезная сумма.

– Вы помогли ей?

Торадзе поджала губы, явно не желая отвечать, но затем нехотя призналась:

– Нет. И очень сожалею об этом, но я тогда была так на нее зла! Она откатывала новую программу и выходило из рук вон плохо. Я сказала, чтоб она не лезла ко мне с глупостями. Кажется, была очень груба, ляпнула, что я не благотворительный фонд. Не знаю, почему, мне бы это совсем ничего не стоило. Но вот какой-то тогда момент был неудачный. Подошла бы она пораньше или попозже, я бы помогла. Я еще какое-то время держала это в голове, думала, ну пусть еще попросит, не мне же за ней бегать. Какая-то идиотская гордыня вылезла на первое место. Плохо это, конечно, но у всех свои проблемы.

– И как отреагировала на ваш отказ Александра?

– Ну… больше она не лезла. Саша очень гордая. Она не из тех, кто просит дважды.

– А ее мать? Что с ней стало? – спросила Агата.

– Ей сделали операцию здесь, в городской больнице, после чего она скоропостижно умерла. Я слышала, что шептались: врач был неопытный, зарезал. Чушь. Ее оперировал очень хороший хирург. Саша не знала, что я нашла лучшего. Мне было неловко, что я не дала денег сразу, постаралась хоть тут помочь. Но такое бывает. Просто не смогли спасти. Увы. Я виню себя в том, что не помогла, но, понимаете, ее нельзя было даже транспортировать в Израиль, она не вынесла бы дороги. Очень затянули с лечением, потому так и получилось. А когда она скончалась, я смалодушничала и не смогла объяснить все Саше, попросить прощения. Впрочем, она и не ждала объяснений, всегда делала вид, что все в порядке. А я вот предпочла не будить лиха, но инстинктивно отдалилась от нее, на тренировках до сих пор не могу на нее смотреть. Кажется, Саша меня просто ненавидит. И я даже не могу сказать, что девочка так уж неправа. Иногда она так на меня смотрит, что хочется убежать подальше. Я каждый раз, сталкиваясь с ней в коридоре, боюсь, что она меня ударит…

– Если Александра не знала, что вы пытались ей помочь, могла она отомстить и ограбить вас?

– Я бы не удивилась. Но если она не имеет отношения к смерти этого несчастного мальчика, я прощу ей любые украденные деньги. Как я могу поступить иначе? Это же моя девочка, я за нее в ответе.

Больше ничего интересного Софико Левановна сообщить не могла. После ответов на несколько незначительных вопросов мы попрощались. Когда Торадзе ушла, Агата посмотрела на меня.

– Что думаешь?

– Какие-то у меня двоякие чувства. Торадзе пожалела мужчину, что растил сына в одиночку, и не пожалела воспитанницу, у которой умирала мать. Девчонка должна быть ближе, но она упомянула об этой истории с болезнью, как о чем-то бессмысленном. А вот в истории с Лаврентьевыми мне послышалась какая-то жалостная нотка в голосе. Я очень сомневаюсь, что, если ее обчистил младший Лаврентьев, код от сейфа он подобрал методом тыка. И меня очень интересует история Александры. Если бы ей нужны были деньги на операцию матери сейчас, она могла бы пойти на ограбление и, застигнутая врасплох, убить Романова. Но та уже умерла, так что это преступление было запоздалым.