Книга Штрафной удар сердца, страница 81 – Алекс Винтер

Она не успела даже договорить, как Лаврентьев, словно подброшенный пружиной, прыгнул к окну, оттолкнул вскочившую Агату так, что она уронила стул и отлетела к стене, и рванул створку. Наручники болтались на одной руке. Я подскочил к нему, схватил за шиворот, уронил на пол и завернул руки за спину. Большой палец на его свободной от наручников левой руке болтался, словно пластилиновый. Я пристегнул кольцо наручников к батарее, радуясь, что в комитете так и не заменили советский чугун на легкий пластик. Агата с покряхтыванием поднялась с пола, вытерла разбитую губу рукой, отряхнула форменную юбку и зло посмотрела на Дениса.

– Какой шустрый. Как он отстегнулся-то?

– У него палец выбит, – объяснил я. – Загнул внутрь ладони и вытащил руку. Если бы с третьего этажа прыгнул, точно ноги бы переломал.

– Угу, – мрачно согласилась Агата. – Или башку разбил, а мне потом год отписываться. Может, обратно в камеру отправим? Я его и завтра допрошу, а там, глядишь, ему мозги на место вправят?..

– Эй, перестань дергаться! – приказал я, глядя, как Денис, красный от натуги, пытался освободить прикованную руку.

Когда я прикрикнул, он неожиданно обмяк и расплакался, размазывая по щекам слезы и сопли.

– Отпустите меня! – всхлипнул Лаврентьев. – Вы не имеете права! Я больной человек! Я никого не убивал! Все совсем не так было.

Он канючил и размазывал сопли по красным щекам. Мой телефон пискнул. Я посмотрел на сообщение и торопливо показал его Агате. Лаврентьев-старший узнал о том, что сына забрали из клиники, и отправился к нам. Агата сухо кивнула и склонилась над Денисом.

– Будешь говорить? – рявкнула она.

– Буду, – выдохнул он. – Достало уже бегать. Пофиг, все скажу.

Агата посмотрела на меня. Я отстегнул Дениса от батареи и усадил на стул, встав за спиной, чтобы он больше не рыпался. Агата занесла ручку над протоколом.

– Романов был вашим сообщником? – спросила она.

Денис криво усмехнулся.

– Да какое там… – презрительно сказал он. – Он же был из этих… чистоплюев, богатеев. Денег куры не клевали. Я его сто лет уже знаю, тусовались вместе в свое время. Ну и как-то придумали: было бы прикольно поплавать в бассейне, когда там никого нет. Ночное приключение. Антоха меня на понт взял, что я не узнаю коды от сигнализации и не найду ключи. А чего там узнавать? Отец без конца все забывает, у него же черепно-мозговая была… Все в блокнотик записывал, коды месяцами не менял, он же не великого ума. Мне и хотелось ему назло все сделать. Ну, попадусь я, папашка с работы вылетит. А Антохе нельзя было попадаться, он чистеньким должен оставаться, чтобы начальство не возникало, поэтому я отключал все камеры. Хотя что бы ему сделали? Ну, поругали, и все. Поначалу мы вдвоем тусили, потом он стал друзей звать, девчонок. А потом я крупно влип, взял у друга машину и разбил. Тот долг прощать не захотел, на счетчик поставил, а он человек серьезный, не какие-то там добрые родственники, шею вмиг свернут, как курице.

Последнюю фразу он произнес с пугливым всхлипом. Еще не зная, чем закончится допрос, я понял, что перед нами не убийца. Этот слизняк вряд ли смог бы придумать такой финт, да и Романов не поддался бы на удочку дружка-психопата.

– И потому решили обокрасть Торадзе? – уточнила Агата.

– Эта сука не обеднела бы. И хватилась бы не сразу. – Эти слова прозвучали как плевок. Никакой симпатии к благодетельнице отца Денис явно не испытывал. – На меня, как на вошь смотрела, а сама с моим папашей в койке кувыркалась, лошадь старая, милфа недоделанная. Уже на кладбище прогулы ставят, а туда же. Ну а он, козел, и рад стараться. Как-то я застукал их в постели, она вся в кружевах, как шлюха, а этот восторгается. Чуть не сблевал. Ушел сразу, они меня даже не заметили.