Книга Штрафной удар сердца, страница 82 – Алекс Винтер

– Код от сейфа тоже отец слил? – спросила Агата.

– Ну как слил… – Денис снова посмотрел на графин с водой, и на этот раз она щедро налила ему стакан до краев. Денис жадно выпил воду и аккуратно поставил стакан на стол скованными руками. – Он предположил, что код от ее сейфа – день рождения дочери, я и попробовал, нашел дату в соцсетях. Ну, забрался один раз, пока никого не было, попробовал. Только код с первого раза не подошел. Я бы долго мучился и не открыл, но у нее в шкафу зеркало, я подумал в обратном порядке написать, и получилось. Даже самые умные люди иногда такие тупорылые.

– Что было дальше? – спросила Агата.

Денис фыркнул, будто в этом было что-то забавное.

– Ну, известно, что. Я забрал деньги, цацки, все оставил в раздевалке. Вернулся в бассейн, прыгнул с вышки, потрепался с ребятами, а потом мы пошли по домам.

– А потом вы вернулись, встретили Антона и убили его? – поинтересовалась Агата с вялой надеждой. Она тоже поняла, что искать нам убийцу до морковкиного заговенья.

Денис дернулся и на этот раз был более эмоционален.

– Нет! – воскликнул он. – Я в тот день вообще не возвращался, пришел на следующий, когда уже никого не было. Бассейн был закрыт, я прошел через административный корпус, забрал сумку и так же ушел, никто меня не остановил. Про убийство вообще не знал. И все было нормально, пока отец не сказал, что Антона убили, а я есть на видео. Деньги уже тю-тю. Я вообще ничего не понимал, мне показалось, что из сейфа такую кучу выгреб, а когда пошел долг отдавать, там оказалось тысяч двести пятьдесят всего. А цацки были дома, папаша нашел и устроил мне допрос с пристрастием. Ну, я признался. А что делать? Вы бы не признались? Отец сказал, что все разрулит, вернул брюлики Торадзе, выставил хату на продажу, а меня отправил в больничку.

– Зачем отец выставил квартиру на продажу?

– Не знаю. Он сказал, что в сейфе было больше. Не поверил, что я взял всего двести пятьдесят штук. Эта старая мразь наверняка его обманула и решила наказать. Она такая, никого не пожалеет.

– Видимо, отец вас очень любит, раз пошел на такие жертвы, – глухо сказала Агата, и ее голос слегка дрогнул. Я знал, о ком она сейчас думает.

Денис зло рассмеялся.

– Если бы, – с издевкой сказал он. – Это не любовь, а чувство вины.

– За что? За плохое воспитание? Или за то, что мало времени уделял вам в детстве?

– За то, что он мать мою убил, – с яростью сказал Денис. – Что? Вы не знали? Ну так вот, знайте теперь. Сел пьяный за руль, врезался в столб, мама и погибла там, на месте, а он черепно-мозговой отделался. Мне шестнадцать было. С чего, вы думаете, я с катушек слетел да подсел на антидепрессанты? Я был самым несчастным человеком на свете, мамулечку мою любимую пьяный папаша на тот свет отправил. Ляжешь в клинику, тебя обколют успокоительным, и вроде отпускает, а как перестают, так в голову чернуха лезет. Мне жить тошно, понимаете? Мне видеть его тошно. Только я деваться от него никуда не мог, как сорвусь, он меня в дурку, а срывы постоянно случались. Я потому от его адвоката и отказался, лучше уж сесть, чем от него хоть что-то принять. Мы тогда с Антохой и сошлись, потому что он отчима ненавидел – тот еще козлина. Антон у меня в жизни считай единственным светлым пятном был, я бы никогда ему ничего не сделал. Он от жизни кайфовал. А у меня ничего не осталось в моменте. Антона все любили, а я никому не был нужен, даже папаше родному.