Онлайн книга «Вредная привычка жить»
– Какое же это сразу? – возмутилась я. – Вы же в театр ходили? – Ходили. – В буфете там были? – Были. – Бутерброды ели? – Ели. – Ну так флаг вам в руки, пора уже детей рожать! – Аня, я прошу, я тебя очень прошу, поговори со мной серьезно, хотя бы раз, для меня это все очень важно! – Ладно, – сказала я, присаживаясь на стул, – только я закурю. – Хорошо. Любовь Григорьевна тоже села и протянула мне пустую баночку из-под орешков: это должно было стать моей пепельницей. – Что там было после вашей паузы? – Мы говорили… немного про погоду, потом, конечно, о делах фирмы, как об этом не говорить, когда такое творится… А вдруг я его разочаровала и он больше не захочет подвезти меня домой? – Захочет, куда он денется, ваша неприступность только на пользу. – А ты считаешь, что женщина, которая не соглашается в первый же вечер на… связь… она уже неприступная? – Это не первый ваш вечер, – сказала я, потом вспомнила Лариску и сказала: – Вы все делаете правильно, нечего этих мужиков баловать. – А что же делать? – Я думаю, что в следующий раз можно намекнуть, а там пусть сам разбирается. – А как намекнуть, я же не умею? – Скажете, что у вас в спальне кран прорвало, не могли бы вы, так сказать, починить? Кстати, осуществите мечту всех женщин – это же почти секс с сантехником! – Аня, Аня!!! – Ладно, просто возьмите его за руку и загляните ему в глаза. – А дальше? – Дальше он сделает все сам, он же не барабанщик из пионерского отряда. – Хорошо… это даже несложно… Дверь открылась, и к нам заглянул Воронцов. – Ты здесь, – сказал он мне, – я, как видишь, приехал, пошли разбираться с твоими жизненно важными вопросами. Воронцов достал из шкафчика коньяк, налил себе немного и сказал: – Слушаю тебя, затаив дыхание. – Могли бы и мне предложить, – надулась я, поглядывая на коньяк. – Алкоголь плохо влияет на детский головной мозг. – Мне нужно три дня за свой счет, – решительно заявила я. – Какова причина предполагаемого отсутствия? – поинтересовался Воронцов. – Я не могу вам об этом сказать, и мне нужно уйти прямо сейчас. – Или ты говоришь мне причину, или разговор закончен. – Понимаете, – замялась я, – мне нужно ухаживать за мамой. – Что с ней? Она больна? Не то чтобы я суеверна, но вешать на мамочку мнимую болезнь не хотелось. – Нет, она не больна, но уход необходим. – В связи с чем? – терпеливо спросил Воронцов, допивая коньяк. – Она у меня неадекватная, – подобрала я нужное слово, – и потом, я так мало о ней забочусь, мне просто необходимо побыть с ней несколько дней. Я не стала добавлять, что если проведу пару дней со своей мамой, то потом мне придется брать полноценный отпуск и приходить в себя. – Так, – вздохнул Воронцов, – эта причина не пройдет, давай другую. – Мне надо уйти, и точка! И очень важно сделать это сию же секунду, – я встала, считая вопрос решенным. – Если уйдешь, ты уволена, – улыбаясь, сказал Виктор Иванович. Я понимала, что он блефует, но без его разрешения все равно бы не решилась исчезнуть на несколько дней. – Я жду правды… – улыбаясь, сказал Виктор Иванович. – Хорошо, – я уже злилась, – я беременна, и мне надо сейчас же на УЗИ! Тень пролетела по лицу Воронцова. Он смотрел в мои глаза, я смотрела в его. Как там мой посох… Корни уже пьют воду, но листья еще не переливаются на солнце. – И от кого же ты беременна, позволь узнать? – повышая голос, спросил Воронцов. – От вас, от кого же еще! – заорала я. – Насколько я помню, между нами не было ничего, что приводит к деторождению, так что остается только выяснить, каким способом это произошло! Передо мной промелькнула Солька, скромная учительница ботаники, которая вот уже столько лет пыхтит в школьной оранжерее над какими-то клубнями и лютиками, которая на своих уроках снимает осторожно пленочку с луковицы, сует ее в микроскоп и пытается объяснить чумазым подросткам, что даже в этой пленочке есть жизнь… – Опылением, – ответила я, отходя к двери на всякий случай. Воронцов посмотрел на меня серьезно и сказал: – Ты будешь моей секретаршей пожизненно: веришь, я без тебя уже жить не могу. – Верю, только отпустите до понедельника, о, молю вас! Давайте, как в сказке про аленький цветочек: вы меня отпустите, а я потом вернусь и сделаю из вас человека. В этот момент дверь кабинета резко распахнулась, и на пороге появилась чета Потугиных. Вера Павловна, подбоченясь, сделала решительный шаг вперед, и, так как меня частично скрывал шкаф, она уставилась на Воронцова. В такие минуты положено вспоминать всю свою жизнь, и я начала: помню, как порвала портфель, съезжая на нем с горки, помню, как мы с Солькой подожгли стул на уроке музыки, помню, как подралась с физруком, как влюбилась в парня из моего подъезда, как… – Что вам угодно? – раздался властный голос Виктора Ивановича. – Я хотела бы видеть Селезнева Валентина Петровича, – потребовала Вера Павловна. Макар Семенович занял устойчивую позицию слева от жены и в подтверждение ее слов закивал. Да, я знаю, что предательски побледнела, что закусила губу и зажмурилась, я знаю, что Воронцов метнул взгляд в мою сторону, я знаю, что пропала… – К сожалению, вы не можете встретиться с ним, – холодно сказал Воронцов. – Почему же? – зло спросила Вера Павловна. – Я думаю, вам стоит представиться, прежде чем наш разговор продолжится. Меня зовут Воронцов Виктор Иванович, я – исполняющий обязанности генерального директора в этой фирме, а кто вы? Потугины явно оказались в замешательстве. – Но директором здесь был Селезнев… – забормотала Вера Павловна. – Он… уволился? – Я жду, когда вы представитесь, – терпеливо сказал Воронцов. Потугины явно не знали, что делать. Вера Павловна сделала шаг назад, готовясь, видно, к отступлению, и тут она увидела меня. Лицо ее видоизменилось не в лучшую сторону: рот приоткрылся, глаза округлились, подбородок куда-то провалился, а кончик носа задергался. Воронцов спокойно смотрел на происходящее и делал выводы. Я уверена, что он просто непрерывно делал эти самые проклятущие выводы! |