Книга Последний знак, страница 109 – Александра Райт

Но чем глубже его впускали в семью, тем требовательнее он становился. Малкольм ревновал Элену к каждому встречному, иногда это доходило до такого абсурда, что он запрещал ей здороваться с соседями.

Позже Дэвид стал замечать на теле матери синяки и ссадины, но она лишь отшучивалась. Это беспокоило его, будь у них нормальные отношения с отцом, Дэвид мог бы попросить совета или защиты у него. Но он не мог, слишком унизительно было просить помощи у того, кому ты не нужен. Старые синяки сходили, но появлялись новые. Пока однажды Дэвид не застал в коридоре Малкольма со всей силы прижимающим его мать лицом к стене и задирающим ее юбку.

– Убирайся, иначе я вызову полицию! – закричал Дэвид.

– Щенок! – выплюнул Малкольм, но отпустил Элену и, сбежав по лестнице, покинул их дом.

Позже они еще несколько раз сходились и расходись с Эленой, но каждый синяк матери Дэвид записывал на счет отца. Если бы не он, ничего бы не было. Если бы он любил их, а не свои проклятые книжки, если бы остался с ними, все было бы иначе.

Дэвид не просто взращивал в себе ненависть к отцу, он ее культивировал. Он был рад, когда отца смешали с грязью критики, он улыбался, когда отец сходил с ума от отчаяния в творческих муках. Он хотел, чтобы отец создал шедевр, но так и не узнал радости возврата на литературный пьедестал, так же, как и он сам, не знал радости после ухода отца. Именно поэтому он должен был убить его раньше, чем книга выйдет в свет. Только так он мог восстановить справедливость, отомстить ему за нелюбовь.

Дэвид опустил веки, глаза нещадно щипало, но он обещал себе больше не плакать.

– Как ты убил отца? – спросил Логан.

– Заказал в ресторане еду навынос, купил в аптеке две пачки аспирина. Я погуглил: смертельная доза пятнадцать граммов. Растолок таблетки, растворил в воде, добавил в блюда. Сел в мамину машину, пока она гостила у подруги, и поехал на озеро. Еще взял с собой перчатки, скотч, веревки, на случай если таблетки не сразу подействуют.

Дэвид оставил машину в паре километров от пирса, чтобы отец не услышал шум мотора. К причалу была привязана одна лодка, вторая покачивалась на воде у острова. Гарднера не было видно. Дэвид решил, что это к лучшему. Он прыгнул в лодку, та покачнулась. Дэвид с трудом удержал равновесие, присел и дрожащими руками отвязал тонкий канат. Он взял в руки весла во второй раз в жизни, в первый раз он это делал, когда они приезжали сюда, еще будучи семьей. Тогда мама часто улыбалась, а он еще верил в то, что все наладится и у него будет такая же семья с любящим и заботливым отцом, как у его одноклассников.

Дэвид старался бесшумно опускать весла, но они выходили из воды с тихим плеском. Погода была ветреной, поэтому шепот деревьев должен был заглушить звуки воды. Когда борт лодки уперся в берег, Дэвид нервно выдохнул, из легких вырвался не то стон, не то всхлип. Он поднялся на ноги и, все еще покачиваясь, шагнул на землю. Подтянул лодку, чтобы она не уплыла, и пошел к дому.

Он не стал сразу входить, решил осмотреться и заглянуть в окна. Нужно было понять, как действовать внутри. Первое окно вело в кухню, в комнате было две двери: одна входная и одна узкая, которая, по всей видимости, вела в кухню или кладовую. Второе, более широкое окно открывало вид на гостиную, заставленную книжными стеллажами. У стены стояла узкая кровать, а в центре комнаты красовался письменный стол, за которым сидел отец.