Книга Последний знак, страница 38 – Александра Райт

Ким сделала набросок летящего вниз человека.

– Что дальше?

– Боюсь, вам это не понравится, – осторожно ответил Гарднер. – В следующей книге, «Валентин», маньяк извлекает из тел сердца и обменивает их между жертвами, таким образом соединяя их души. Это душевнобольной человек, переживший насилие в раннем детстве, он считает себя Святым Валентином и верит в то, что на самом деле совершает добрые дела. Его жертвы знакомы, он где-то видел их вместе, потом следил за ними и помогал им соединиться.

Кимберли склонилась над блокнотом, проводя ровные линии между двумя кровоточащими сердцами.

– Твою мать, – вырвалось у Логана.

– Что с последней книгой? – спросил Блант.

– «Кукольник», история о маньяке, который мечтал о семье. Он работал в похоронном бюро, занимался бальзамированием и приведением тел в порядок. Там же он выбирал себе жертв из семей умерших. Чаще всего он выбирал тех, кто хоронил отцов семейства. – Энтони говорил так, будто презентовал свою книгу для кинокомпании. – У агентства были адреса всех заказчиков. Он следил за жертвами, легко входил в их дома под предлогом урегулирования каких-то вопросов с бюро. Он обездвиживал их с помощью нейротоксинов и играл ими как куклами: рассаживал на диване, они вместе смотрели телевизор, потом обедали. А когда действие яда ослабевало, он душил жертв и бальзамировал их, – писатель следил за реакцией детективов, ему хотелось видеть интерес к своей истории. Он понимал, что сейчас не время и не место для этого, но в последние месяцы ему очень не хватало одобрения. – Какое-то время он жил в их домах, представляя, что они его семья, а затем находил себе новую семью.

Дрожащей рукой, рваными линиями Кимберли зарисовывала кукольный домик. Она устала – слишком много всего. Ким хотела вырвать лист из блокнота, но решила, что позже постарается доработать этот рисунок.

– Радует, что преступник не воспроизводит точное число убийств в книгах, а только по одной сцене. Иначе мы бы закопались в трупах, – несмотря на иронию, Логан очень переживал из-за отсутствия улик по делу.

– Посмотрите на имена жертв. Они вам о чем-то говорят? – Тай разложил файлы с прижизненными фотографиями убитых.

– Имена кажутся знакомыми, но я не уверен. Я мог читать какие-то статьи этой журналистки, например. Точнее не смогу сказать.

– У вас есть предположение, кто мог использовать ваши истории как руководство к действию? – спросил Тай.

– Мне в голову приходит всего два варианта: либо это безумный фанат, решивший воплотить искусство в жизнь, если это так, то это худшая экранизация, о которой мог бы мечтать автор; либо это сумасшедший, который желает таким образом навредить моей и без того испорченной репутации. Впрочем, оба варианта – хуже не придумаешь, – Энтони вздохнул.

– У вас есть фанаты? – поинтересовался Логан.

– Да, конечно. Мои книги несколько лет продавались огромными тиражами, это принесло своего рода популярность. Хотя внимание фанатов всегда скорее больше смущало меня, чем радовало. Знаете, бывали разные неприятные случаи: у меня воровали личные вещи, караулили в разных местах, некоторые даже угрожали. Иметь фанатов жутковато. Они не знают меры ни в обожании, ни в ненависти. Один неверный шаг – и ликующая толпа превращается в стаю разъяренных шакалов. – Гарднер откинулся на спинку стула, чтобы вернуть себе чувство опоры.