Онлайн книга «Лилит. Кукла из вечной тьмы»
|
Кирилл Евгеньевич Панкратов вцепился в Наума Наумовича, тот – в Панкратова. Крымов вырвал из кобуры пистолет, передернул затвор, другой рукой прижал к себе что есть силы свою Лизу. Как-никак, а сцена принимала страшный оборот. Впрочем, Андрей Крымов понимал, что претензий у Кабана к директору благотворительной фирмы «Луч надежды» быть не может. Кабан потянулся к бледному племяннику. – А еще птичка мне напела, – на ухо ему сказал он, – что ту засаду устроил мне ты, говнюк. Слышишь? Ты, Тимурчик, ты… – Нет, неправда, – замотал тот головой. – Нет? – удивился дядя. – Неужто люди ошиблись? Оговорили тебя? А мне вот только сегодня и сказали об том. Один из моей гвардии. Забор. Сейчас он будет здесь. Как и другие. Ты, говорят, высоту любишь, Тимур? Небоскребы строишь по всей матушке-России? Это хорошо. А во сне ты не летаешь, Тимурчик? – О чем ты, дядя? – Летать, говорю, любишь? Как птица? – Летать? – пролепетал тот. – Надоел, сука, – прохрипел Кабан. Он схватил левой рукой племянника за шиворот, а правой за зад и быстро потащил того к окну. – Нет! – забрыкался и завизжал тот. – Не надо, дядя! У самого окна Кабан остановился. Племянник обмяк в его звериной хватке – куда ему было справиться с этой скалой. – Говори, что ты это устроил. Говори! И тогда прощу. – Что устроил, что?! – Засаду, дурак. На той дороге. – Не я! – Выкину. – Хорошо, хорошо… – Ну?! – Поклянись, что отпустишь. – Клянусь. – Богом поклянись. – Богом клянусь. Ну?! – тряхнул он его. – Памятью мамы моей поклянись, сестры своей! – Клянусь памятью сестры. Племянник сдался. И тотчас взорвался криком: – Я устроил, я! Доволен?! – Почему? Ну?! – Завидовал тебе. Что тут неясно? Не хотел на побегушках быть! – Он уже плакал. – Денег твоих хотел! – И вдруг его голос изменился: – Ненавидел тебя потому что! Ты всех унижал, а меня больше других! Ну, теперь доволен? Обещал отпустить – отпускай. – Отпускаю – лети! – И Марат Маратович одним махом вышвырнул племянника в окно. Крик резанул по ушам всех, и в этой палате, и людей на улице, а потом последовал четкий шлепок. С таким звуком убивают муху газетой на стекле. Внизу истошно завопили сразу несколько голосов. Крымов подбежал к окну, за ним и Елизавета Михайловна. Как-никак, а правила бал ее новоиспеченная фирма «Луч надежды», которая, подобно лазеру, уже резала этот мир по живому. Панкратов и Наум Наумович остались стоять у стены, как приговоренные к расстрелу. Им не хотелось смотреть на результаты казни. Они даже двинуться боялись. За спинами Крымова и Елизаветы Михайловны встал и Марат Маратович по кличке Кабан. Упер руки в боки, тоже заглянул вниз. – Ну, как он там? – весело спросил гигант. – Не шевелится? Племяш мой? – Это шестой этаж, – холодно сказала Елизавета Михайловна. – В лепешку ваш племяш. – Вот и хорошо. В память о сестренке все сделал быстро. А мог бы и ногти вначале вырвать плоскогубцами, и зубы, и ребра пересчитать молотком. Очень действенно, кстати. – Не сомневаюсь, – отреагировала благотворительница. – Итак, спектакль окончен? – Почти. Есть у меня к вам дельце, Елизавета Михайловна. – Какое еще дельце? Но ответить Кабан не успел. Тут вновь распахнулась дверь – и в палату ворвалась целая орава пожилых мордоворотов. Человек десять. Все они были похожи на ветеранов-тяжелоатлетов. Только вот с бандитскими физиономиями, и глаза у каждого смотрели так же по-волчьи, как у Сейфуллина. Голодными зверюгами смотрели новые гости на этот осенний мир и его скромных обитателей. |