Книга Лилит. Кукла из вечной тьмы, страница 116 – Артур Гедеон

Именно эти колючие звериные глаза сейчас и смотрели на него, Крымова.

– Ты чё пялишься? – подозрительно спросил гигант. – А?

– Хочу и смотрю, – ответил Крымов.

– За такой косяк на зоне и глаз вырвать могут.

– Ну так мы ж не на зоне.

– Твое счастье, – подмигнул ему гигант.

– Ага.

Крымов на всякий случай расстегнул куртку, и та открыла кобуру у него под мышкой.

– Да ты при стволе? Ну тогда уважаю. Мне бы сейчас тоже ствол подержать, а то рука отвыкла. – Он кивнул Крымову: – Дашь?

– Не-а, – мотнул головой Андрей. – Не дам.

– Правильно базары читаешь, а то что у меня в башке-то, а? Я и сам пока не знаю. Но приложить кого-то уже охота. Столько лет проспать? Руки чешутся.

– Не тревожьте этого господина, Андрей Петрович, – попросил Наум Наумович. – Ему надо отдышаться. Так, Марат Маратович? Вам надо отдышаться?

– А то, Наум, мне теперь дышать и дышать… Это что со мной такое? – Сейфуллин неожиданно сгреб в кулак свои причиндалы. – Да я ж хочу! Вот это финт! Ну вы угодили мне, ребятки. Мне бы шлюху сейчас – порвал бы как Тузик грелку. На две части порвал бы.

Дверь открылась. «Да-да, – кому-то сказала Елизавета Михайловна. – Я подойду еще к вам – чуть позже».

Она вошла в палату. Взгляд Кабана тотчас устремился на нее.

– Ух ты, краля-то какая, – оценив ее, усмехнулся помолодевший бандюган. – Ну прям конфетка!

– Благодарю вас, Марат Маратович, – без эмоций кивнула та.

– Это и есть наш директор благотворительной фирмы «Луч надежды», – представил даму Наум Наумович и сдуру прибавил: – Прошу любить и жаловать.

– Да я бы любил ее и жаловал сутки подряд, а то и двое, – признался Кабан. Несмотря на габариты, он бойко сел на постели, закрыв собой почти все окно и свет. – А башка-то еще кружится чуток, – признался он, глаз не сводя с дамы. – Но какой зад у вашей благотворительницы, а?

– Это пора прекратить, – как бы между прочим сказал Крымов. – Как вы думаете, Елизавета Михайловна?

– Хахаль твой? – кивнул Кабан на детектива.

– Телохранитель.

Наум Наумович и Панкратов смиренно молчали, предоставив Крымову разбираться одному с силами зла.

– Херня. Так как насчет перепихона, дамочка? – напирая, не унимался бандюган. – Ты ж благотворительница, да? Так отблаготвори воскресшего. По-быстрому. – Он вновь сгреб достоинство в пудовый кулак. – У меня горит все!

– Зачем ты оживила этого урода? – открыто спросил Крымов.

– Так вышло.

– Урода? – с улыбкой переспросил Кабан. – Смелый ты.

– Прошу вас, Андрей Петрович, – за его спиной пролепетал Наум Наумович, – не надо накалять страсти…

– Ну, дамочка? – прищурил один глаз громила. – Договоримся?

– Андрей Петрович, сделайте что-нибудь, – ледяно улыбнулась Елизавета Михайловна.

– Да, Андрей Петрович, сделайте что-нибудь, – попросил Кабан и грозно и весело сжал кулаки. – Если силенок хватит.

– У нас, господин Сейфуллин, есть и другое лекарство, – сказал Крымов. – Оно старит лет на двадцать-тридцать. Для тех, кто чересчур омолодился. – Он положил руку на кобуру. – Одна пуля – и вы опять пенсионер, две – и вновь в многолетней отключке.

– Смелый ты, – повторил Кабан. – В натуре есть?

– Испытать хотите?

– Не, – мотнул тот головой, – не хочу. Вы мне нравитесь, сказочники. – Внезапно он задумался. Глаза уголовника так и кололи гостей. – И много у вас этого лекарства, ну, не того, что старит, а того, что оживляет?