Книга Хозяин Черного леса, страница 3 – Артур Гедеон

Слюнки потекли у проголодавшегося спутника от одного вида этой простой и роскошной еды.

– Из Санкт-Петербурга, добрая хозяйка, – ответил он, украдкой разглядывая ее неуемные смуглые груди, так и катившие вперед из открытого сарафана, и ползающие по ним змеями цветные бусы – круглые сердечки из красной яшмы. – Каких ты кровей?

Черные косы хозяйки были уложены тесными кольцами на голове, глаза весело блестели.

– Мать – калмычка, а в отце и казачья кровь, и татарская, и русской на глоточек. Только отца-то я и не знала. Наколобродил и ветром улетел. Гуленой был, как и большинство мужчин, – зачем-то лукаво добавила она. – Так что калмычка я. И лицом, и душой, и сердцем.

И слева подходила к нему хозяйка, и справа, и касалась его то бедром, то локтем, окатывая жаром бабьего тела, а то перед ним появлялась, как на ладони, да подбоченившись, по ту сторону стола – и завлекающе улыбалась.

– Ну как же ты на меня смотришь, а? – Лукавством горели ее чуть раскосые глаза. – А-я-яй!

– Как смотрю? – смутился путешественник.

– Да так, барин. Вижу, что приглянулась тебе. Честно скажи: права я?

– Отчего бы тебе не приглянуться мне? – все еще отчасти смущенно ответил Протопопов. – Ты – видная женщина.

– Вон ты какой, – усмехнулась она. – Все меня бабой кличут, а ты – женщиной. Непривычна я к таким словам – и обидеться могу.

Смутиться он не успел.

– Шучу я, барин, шучу я так глупо, – поторопилась объясниться она. – Сердце ты мое порадовал. Оно совсем не такое звериное, как тут думают многие. Мое сердце и ласковым может быть. Ведь и дикого кота приручить можно, хотя бы на время, пока он голоден, – со знанием дела кокетливо рассмеялась она.

Чувствовал Протопопов Иван, что и сам приглянулся красавице-хозяйке, и всякие мысли искрами сыпали в его сердце, обольщали и разгорались сильнее.

– А как же зовут тебя? – спросил он.

– Инджира, – все так же лукаво и многозначительно ответила та.

– Хлесткое имя. И что означает оно? Если означает?

– Еще как означает, барин. О том я позже тебе скажу. Ты откушай пока, мил-человек из столицы. Но вначале я тебе еще кое-что поднесу, как угощенье от моего дома, не пожалеешь.

Она оглянулась, щелкнула пальцами, и взрослая девочка в длинном пестром платье, тоже калмычка, наверняка дочка хозяйки, поднесла большую бутыль с белой мутной жидкостью и две глиняные, с узорами, чашки.

– Что это? – морщась, спросил Протопопов. – Не молоко же?

– Нет, не молоко, – снисходительно рассмеялась она. – Наша калмыцкая водка, из кумыса сваренная, – такую изопьешь, небо алмазами вспыхнет. Арза называется. А чтобы ты не подумал чего, я с тобой выпью. За знакомство. Если ты не против, барин?

– Я не против, – ответил Протопопов. – Иваном меня зовут, кстати. И по батюшке я Иван.

– Кто бы сомневался, – глядя ему в глаза, весело кивнула она.

Села напротив, откупорила бутыль и разлила им по чашкам напиток.

– До дна пьем, за тебя, за гостя.

Выпил Протопопов, и голова его пошла кругом, и сердце забилось чаще некуда, а хозяйка расцвела степной своей красотой еще пуще.

– Хороша калмыцкая водка? – спросила Инджира.

– Очень хороша, – выдохнул он.

– А теперь поешь, поешь, а то с дороги устал, захмелеешь раньше времени.

Путешественник сам не заметил, как проглотил горячий бараний суп с широкой горбушкой хлеба – и стал воистину счастливым.