Книга Осенние расследования, страница 56 – Татьяна Устинова, Артур Гедеон, Евгения Михайлова, и др.

– Я тут… – Он развел руки. – Я тут решил немного отдохнуть, подлечиться и… неожиданно влюбился в твою сестру. Маша ведь твоя сестра?

– Ну да. – Светка ошарашенно вращала глазами. – Что могу сказать… Повезло Машке. И так неожиданно. Не обидишь?

– Буду стараться, – ласково улыбнулся в Машину сторону адвокат.

Маша решила вмешаться. Встала с дивана и пощелкала пальцами в воздухе между Светкой и Павлом:

– Эй! Ничего, что я здесь?

Эти двое весело рассмеялись.

– Света, Маша сказала, что у вас что-то стряслось?

– Боюсь, что да. – Ее лицо мгновенно сделалось тревожным. – Сегодня, Маш, с утра опять заезжала. Отца мне снова не показали. Эта особь дверь открыла и внутрь не пустила.

– Дело – дрянь. – Маша шагнула к выходу. – Едем. Будем брать квартиру штурмом.

– Не надо штурма. Подождите меня, я с вами. Сейчас только за сумкой сбегаю.

Сбегал он быстро. Они ждали в холле. Вместе пошли к Светкиной машине. Расселись, как она велела. А велела она им сесть вместе сзади.

– У меня тут детское кресло впереди. Убирать не стану, – буркнула она и покосилась на Пашу в зеркало: – А ты чего пешком? На колеса не заработал?

– Меня сюда привезли и отсюда забирают. Машина в подземном гараже по месту жительства, – пояснил Паша, незаметно так подкрадываясь к Машиной руке. – А теперь я хотел бы услышать во всех подробностях о твоих визитах в квартиру отца, Света…

Саня Рыба отсидел больше, чем себя помнил. Еще мальчишкой загремел в колонию, и пошло-поехало. А все почему? А все потому, что имел невероятный талант – открывать замки любой сложности. И прибирать к рукам все, что пытались спрятать людишки за этими замками любой сложности. Последняя ходка далась ему особенно тяжело. Постарел, подряхлел, кашель замучил. И уже к концу срока решил, что завяжет. И как только вышел, сразу позвонил своему адвокату – Окуневу. Он на этого молодого малого просто молился. Такой толковый, такой по понятиям. С ним даже не в падлу откровенничать было.

Позвонил Окуневу. Попросил помощи. И тот помог. И в правах на собственное жилье восстановиться. А то, пока сидел, соседи расплодились, и на его территории тоже. И с работой помог. Устроил в цех металлических дверей замки монтировать. Сашу Рыбу поначалу боялись. И спецзаказами обносили. Но потом, когда поняли, что он слово держит, начали привлекать и к серьезной работе. Очередь выстроилась из желающих получить самый надежный замок.

Саша начал прилично зарабатывать. Приоделся. Обставил комнату. Стал хорошо питаться. И все чаще задавался вопросом: а почему он раньше-то так не пробовал жить? Воровал, потом сидел, на волю выходил редко и ненадолго, жрал толком нечасто. Одеваться хорошо вообще было некогда. И сладко спать не приходилось. То на нарах, то на стреме. Так и жизнь прошла. Хорошо, на старости здоровье подвело, хоть попробовал на вкус настоящих вольных хлебов. Ему понравились. Да и любимым делом он занимался, чего уж говорить. И еще он стал часто ходить в храм. Проповедей не слушал, нет. Просто ходил, подолгу стоял под образами, ставил свечи. Молился. В основном за Окунева. И еще гадал, как бы отплатить добром молодому правильному адвокату. Деньги он ему платил, конечно, базара нет. Но это было все не то. Это было, как часто говорит его теперешний начальник, по́шло.