Книга Дачные расследования, страница 5 – Галина Владимировна Романова, Татьяна Устинова, Татьяна Гармаш-Роффе, и др.

Крымов нахмурился и кивнул на страницу открытого альбома:

— Но дата полотна? 1769 год? Барону должно быть лет сорок. А на портрете — старик лет семидесяти пяти.

— Интересно, правда? — Долгополов многозначительно усмехнулся: — А вы молодцом — заметили несостыковочку.

— Ошибка в написании?

— Никакой ошибки! Щукин написал эту картину именно в 1769 году, обитая у богатого царевского купца приживалой и рисуя его детей и домочадцев. Наум Щукин написал своего хозяина по памяти, когда тот после той самой черной мессы сбежал из России и инкогнито отправился по миру. Именно в свои полные сорок лет.

— Не понимаю…

Антон Антонович хитро прищурил один глаз:

— Наум Евграфович Щукин, обладавший даром пророчества, чем и подкупил в свое время Людвига фон Шварца, увидел своего хозяина и работодателя в далеком будущем, когда тому было суждено вернуться в свое поместье.

— Что вы хотите от меня, Антон Антонович?

— Эту задачку вам и придется разгадать. Треугольник: Карл фон Шварц, Людвиг фон Шварц, призрак барона и похититель картины в центре. Она украдена не из любви к искусству! — Долгополов покачал указательным пальцем. — Но кто-то рисковал из-за нее свободой. Так кто и зачем? Могу только предположить: этот человек знает о картине «Ночной Гость» и двух колдунах — Карле фон Шварце и его предполагаемом сыне Людвиге — намного больше, чем мы с вами. Наведайтесь в журнал «Звезда Поволжья», поболтайте с этой журналисткой — Лопухиной. Что ее подтолкнуло к расследованию столь инфернальной темы? Потяните за ниточку именно с этой стороны, а вдруг клубок и раскрутится? Да что мне вас учить, вы — опытный детектив и сами знаете, как поступить.

В полдень Крымов вошел в редакцию «Звезды Поволжья». Журнал расположился на втором этаже старого особнячка с окнами на Волгу. Мимо этого дома по проспекту, отделявшему жилые кварталы от бесконечной набережной, детектив проезжал сотни раз, но заходить сюда прежде не доводилось. А журнал ему попадался, и были в нем статьи дельные — особенно по истории города и края.

Перешагнув порог, он улыбнулся. Работу периодических изданий Андрей Крымов знал хорошо — вечная суета, гул, смех в курилках, беготня и болтовня, журналюги строчат за компами. Только в газетах жизнь беспокойнее раз в десять, ведь журналы выходят реже. В газетах пишут новости, в журналах — нетленку. Стараются, по крайней мере.

На вопрос, как ему найти К. И. Лопухину, группа из трех молодых журналистов, куривших в старых креслах вокруг чахлой пальмы, стала переглядываться и загадочно улыбаться. Очкарик сказал:

— Ну вот, еще один «охотник за привидениями».

— Она сидит в конце коридора, за поворотом, кабинет 21, недалеко от туалета, — сдерживая улыбку, ответила девушка.

«Над чудаками всегда потешаются, — думал Крымов, шагая по длинному коридору. — Синдром толпы, синдром изгоя».

Вскоре он постучался в дверь кабинета номер 21.

— Войдите, — послышался женский голос.

Крымов открыл дверь и вошел. Это был оскорбительно крошечный узкий кабинет, похожий на монастырскую келью. За компьютером сидела огненно-рыжая девушка в синей водолазке и круглых очках. Ее огромная вьющаяся копна волос была похожа на взбитую пену. Рядом с ней лежали телефон и диктофон. Девушка вопросительно посмотрела на Крымова — ее испытующий взгляд торопил. Лицо журналистки густо было усыпано рыжими веснушками.