Книга Танец фавна, страница 38 – Елена Бриолле

Какая нарядная здесь ширма, какие красивые букеты! Артистам балета, особенно лучшим танцовщикам, дарят столько цветов, что иногда они просто не в состоянии забрать их с собой. Вот и сейчас цветы уже начали увядать. Клэр наполнила кувшин и опустилась, чтобы подлить воды в вазу.

Среди стеблей роз что-то блестело. Уборщица наклонилась и посмотрела поближе. Две коробочки с красными камнями, выложенными в виде двух треугольников, смыкающихся в центре. Клэр прислушалась. Театр давно погрузился в тишину. Обычно к таким дорогим вещам Клэр даже боялась прикасаться. Репутация честной уборщицы – ее единственный капитал, но капитал очень хрупкий: чтобы его навсегда разрушить, достаточно одного проступка. К тому же пора было уже спускаться. Франк, наверное, ее ждал. Но блеск камней словно загипнотизировал ее. Она взяла в руки коробочку поменьше и открыла.

Губная помада красного цвета! Клэр посмотрела на коробочку, затем на свое уставшее лицо в зеркале уборной… Если она один разок проведет по губам, это же не будет считаться воровством? Клэр помедлила еще минутку. Она ведь не возьмет губную помаду себе? Только один разок. Франку должно понравиться. Приняв решение, уборщица подошла поближе к зеркалу и быстро, словно опасаясь, что ее кто-нибудь увидит, провела помадой по верхней губе, а затем по нижней. Потом она вернула коробочку с помадой в букет и заторопилась вниз по лестнице.

Какая жара! Губы жгло, но Клэр впервые пользовалась таким дорогим средством. Может, так и нужно?

В служебном вестибюле ее уже ждал Франк.

– Клэр? Это вы? – обернулся он на шум ее шагов. В ту же минуту его лицо перекосилось. – О боже! – Франк вытянул вперед руку, словно увидел саму смерть.

Клэр повернулась к зеркалу. Из уголков ее губ на шею стекали тоненькие красные струйки.

– У нас сегодня спектакль, все билеты проданы, слишком поздно отменять! – Дягилев сидел на единственном стуле в уборной. – Тем более что девушка не умерла.

– Но тогда есть большой риск, что рано или поздно отменят вас, – с раздражением в голосе сказал Ленуар. – Девушка не умерла только физически. Помада была отравлена, и с обожженным лицом Клэр Домрэн навсегда останется калекой.

– Она не на сцене выступает, а полы моет. Для этого не нужно обладать красивой внешностью, – поджал губы Дягилев.

– С подобными увечьями даже уборщицами не берут. А теперь представьте на ее месте Вацлава Нижинского. Как вы можете до сих пор делать вид, что ему ничего не угрожает?

– Я защищаю Вацлава. И сдается мне, что теперь для его защиты мне нужно ходатайствовать о назначении по этому делу другого полицейского. Если бы вы надлежащим образом проверили все полученные Вацлавом подарки, ничего бы не случилось. А теперь мне придется расхлебывать заваренную вами кашу, – сухо ответил Дягилев.

Взгляды Ленуара и Дягилева встретились. Русский импресарио сегодня еще больше напоминал бульдога. Обиднее всего то, что Дягилев был прав. Если бы Ленуар уделил должное внимание каждому из подарков, то мадемуазель Домрэн не отвезли бы в военный госпиталь Валь-де-Грас с химическим ожогом губ. Настоящий театр! Если два дня назад сыщик пришел в «Шатле» посмотреть спектакль, полный восточных страстей, то сегодня их было уже невмоготу.

– Что ж, давайте каждый займется своим делом. Отвезите Нижинского обратно в отель и не спускайте с него глаз до самого вечера, – ответил сыщик Дягилеву тоном, который не предполагал возражений. – Я распоряжусь, чтобы во время основных репетиций публику в театр не пускали.