Книга Тень у порога, страница 111 – Анна М. Полякова, Татьяна Полякова

Утром, даже не позавтракав, я припустила к Гоголевскому скверу. Первые двадцать метров я почти бежала, но с каждым новым поворотом скорость приходилось снижать – на дороге была настоящая гололедица. Дворники трудились на тротуарах, методично постукивая ледорубами. В итоге к переулку я фактически подкрадывалась.

Антонина Петровна моему появлению не удивилась. Сегодня она была в приподнятом настроении. Сразу принялась хлопотать на кухне, заваривая чай и заверяя, что ее пироги на следующий день не хуже свежих.

– Это все потому, что я в тесто яйцо не кладу, – объясняла она.

Я переместилась в комнату, пока она накрывала на стол. Взглянула на стену с портретами над кроватью. Сомнений быть не могло – уездная барышня с первой страницы альбома красовалась на одном из портретов, что висели на стене.

– Антонина Петровна, – набрав полную грудь воздуха, начала я. – В центре города есть небольшой букинистический магазин. Вчера я случайно обнаружила там вещь, которая, как мне кажется, принадлежала когда-то вашей семье.

Я вынула из пакета альбом и положила на стол, чуть подвинув тарелку с пирогами. Как ни странно, радости узнавания я на ее лице не заметила.

– Что же это, милочка?

– Посмотрите.

Она открыла альбом и обомлела:

– Мать честная! Альбом прабабки… Елизаветы Ильиничны. Я уж и не думала, что когда-то его увижу. Откуда он у тебя?

– Из магазина, я же сказала.

– Батюшки… Но как?

Я рассказала ей историю, которую слышала от Василия Кузьмича и Бергмана о заезжем немце. Старушка бережно переворачивала страницы, подолгу задерживаясь на каждой.

– Я ведь и не видела никогда этот альбом. Мать рассказала мне о нем уже после моего замужества. Как она жалела, что подарила его Мартину. Прямо не сказала, конечно, но я поняла, почувствовала… Уж не знаю, почему она тогда это сделала. Мне не сказала, а я и спрашивать не стала. Зачем былое бередить? Видать, любила его сильно, вот и отдала самое дорогое, что у нее тогда было.

– Странно, что он не вернул альбом после того, как она дала ему от ворот поворот.

– А как отдать единственное, что у тебя есть от любимой женщины?

– Но ведь он в итоге связал свою судьбу с Фемке… мог бы тогда вернуть.

– Сердцу не прикажешь. Кто знает, может быть, мать так и осталась его единственной настоящей любовью.

– Может быть, – согласилась я.

А сама с сожалением подумала о том, что правды мы уже не узнаем.

– Вот она, – Антонина Петровна повернула ко мне альбом.

С одной из последних заполненных страниц на меня смотрела женщина, которую я уже видела на снимке с девочками. Только здесь она была моложе. Стройная, в элегантном платье в мелкий горох.

– Красивая, – сказала я. – Вы похожи.

– Ой, – только и махнула рукой старушка. – Какой же подарок ты мне сделала, деточка, на старости лет. Теперь и помереть не страшно. Жаль, у сына мальчишка народился, не особенно заинтересует его такой альбом.

– Может, он вас правнучкой порадует?

– Это можно, – улыбнулась она.

За чаем Антонина Петровна поведала мне несколько любопытных семейных легенд, связанных с ее бабкой и прабабкой, которые вели этот альбом. Я с любопытством слушала, доедая вчерашние пирожки. То ли они действительно были не хуже свежеиспеченных, то ли сказывался пропущенный завтрак.

Старушка не выпускала альбом из рук, снова и снова переворачивая страницы. Наконец захлопнула его и отнесла в комнату, а вернувшись, спросила: