Книга Одна тайная ставка, страница 41 – Татьяна Полякова, Анна М. Полякова

– На счастье, и я, и дети выпечку просто обожаем! – призналась она. – Есть для кого готовить.

Крюкова начала отклоняться от интересующей меня темы, и я пыталась быстро сообразить, как вернуть разговор в нужное мне русло. Можно было бы спросить, что любит есть ее супруг, например. Но такой вопрос прозвучит подозрительно, если учесть, что только что я нахваливала его внешние данные, а теперь интересуюсь вкусовыми предпочтениями. Чего доброго, заподозрит во мне тайную воздыхательницу. Этого еще не хватало!

– Вы тоже в прекрасной форме, и не скажешь, что любите сладкое, – заявила я.

– Татьяна, перестаньте! – смутилась женщина.

– Правда, – настаивала я. – И вообще, вы с Даниилом Альбертовичем, как мне кажется, прекрасная пара! Очень гармоничная!

Женщина молчала, медленно пережевывая пирог, а я очень жалела, что не умею читать мысли. В лице она не поменялась, но что-то неуловимое я почувствовала. Знакомое мне ощущение внутреннего напряжения.

– Я бы тоже очень хотела встретить человека, с кем у меня будет долгий и крепкий брак, – мечтательно заявила я, до того момента никогда не думавшая о свадьбе.

– Не забывайте, что брак – не залог счастья, каким бы продолжительным он ни был.

Я не сводила с женщины взгляда, стараясь уловить каждое изменение в выражении ее лица. Александра выглядела невозмутимо и, казалось, просто философствовала с более юной собеседницей с высоты своего жизненного опыта.

– А в чем, по-вашему, оно заключается, счастье?

– Счастье – это почувствовать в жизни тот хрупкий момент, когда ты, собственно, счастлива, счастлива абсолютно, и не отпускать это ощущение. Нести его через всю жизнь. Пусть когда-то оно полыхает пламенем, а в какие-то периоды от него остается лишь едва уловимый огонек. Главное, следить за тем, чтобы никакие внешние обстоятельства не смогли в тебе его загасить, потому что зажечь его снова гораздо тяжелее, чем в первый раз. Если вообще возможно.

Александра потянулась за салфеткой, а я сидела в потрясении. Очевидно, что Крюкова была неглупой женщиной, но ответа такой глубины я все равно не ожидала.

– Это очень точно подмечено, – произнесла я. – И очень своевременно. А как распознать огонь, понять, что это тот самый?

– Его ни с чем невозможно спутать.

– Честно говоря, вы выглядите на тридцать, а рассуждаете так мудро, словно вам далеко за восемьдесят.

– Вы опять перешли на комплименты? – засмеялась она.

– Нет, это мои наблюдения.

– Не время делает нас старше, а опыт. Вы ведь тоже весьма неглупы, Татьяна, хоть и пытаетесь зачем-то казаться проще, чем есть на самом деле.

Кажется, перед этой женщиной я потерпела поражение. Впрочем, это не было обидным, а даже в какой-то степени почетным.

«Ну и дурак», – подумала я о Крюкове, некстати вспомнив его в этот момент. Сейчас роман Даниила Альбертовича с Ефременко казался мне сущей нелепицей. Если бы мне рассказали о нем уже после знакомства с Александрой, я бы ни за что не поверила. Более того, рассмеялась бы человеку в лицо, назвав фантазером.

Я шла сюда, чтобы задать этой женщине неудобные вопросы и, кажется, почти подступилась к нужной теме, но теперь понимала, что услышу в ответ лишь то, что она сочтет нужным мне рассказать.

Другое дело, верю ли я теперь, после нашей встречи в квартире Крюковых, в причастность хозяйки к убийству Ефременко? Пожалуй, теперь я склонна полагать, что если кто-то из этой четы и приложил к этому руку, то скорее глава семьи.