Книга Невеста самурая и три папы, страница 107 – Янина Корбут

Когда я уже жала на кнопку звонка, мне позвонил Славик.

– Я дочитал дневник Бори! Там есть очень интересная деталь. Кажется, я что-то стал понимать…

За дверью послышались шаги, и я шикнула на приятеля:

– Славик, давай отложим литературные дискуссии, я уже пришла. Потом расскажешь.

Я быстро включила диктофон на телефоне, а сам телефон сунула в сумку, отключив звук. Знаю Славика, сейчас начнет трезвонить каждые пять минут.

Замок повернулся, дверь приоткрылась, но Нина, видимо, убежала вглубь квартиры. Я тут же поняла, что девушка принимала душ с дороги, и выбежала открыть дверь в одном полотенце. А теперь кинулась одеваться. Я и сама так постоянно делаю, если мамуля забывает ключи и трезвонит, когда я моюсь.

Очутившись в прихожей, я в первую очередь подумала, что Нина, должно быть, квартиру снимает. Ничего не указывало на присутствие в доме молодой девушки: и интерьер, и даже спертый воздух как будто диссонировали с тем образом, который я успела себе нарисовать по фото Нины.

Над входом висели лосиные рога, дверь на кухню была распахнута, на столе стояли закатки: банки с грибами, огурцы, помидоры. Запасливая хозяюшка. Хотя, скорее всего, закатки ей привезла мама или бабушка.

– Нина, я здесь! Вы переодевайтесь, не спешите. Присяду на кухне.

Уведомив о своем появлении, я примостилась на табуретке, стесняясь проходить в зал без приглашения. И почти сразу же почувствовала: что-то не так. Почему девушка молчит?

Первым порывом было встать и бежать, или хотя бы позвонить Славику, чтобы ехал сюда. Вдруг тут вместо Нины ее бешеный жених? Он что, так и не успокоился? Может, решил таким образом выследить Славика?

Жаль, сумку я положила у входа, а в коридоре уже слышались тихие шаги. Чего бы Нине так красться? И не успела я толком испугаться, как мужчина уже входил в кухню. При виде его меня перекосило.

– И снова здравствуйте! – сказал Тимофей, смущенно улыбаясь.

– Что-то я ничего… А где Нина?

– Я вместо нее.

На этих словах я привстала и начала пятиться к окну.

– Оригинально, конечно, но… Что за розыгрыш?

– Надо поговорить. По отечески, так сказать. – Он сделал чуть заметный шаг, при этом глядел мне в глаза и гаденько улыбался. Потом еще шажок, всего один, но я почувствовала: он приготовился атаковать.

Все еще ничего не понимая, я краем глаза заметила нож на столе. И прикинула, смогу ли допрыгнуть до него раньше Тимофея. Он перехватил мой взгляд и хихикнул:

– На папу с ножом?

– Вы мне никакой не папа.

– Вот и сын мой тоже папу не слушал, за что и пострадал.

– Вашего сына зовут Рома? – я принялась тянуть время, надеясь понять, что ему от меня нужно. – Что с ним случилось?

– Да уж случилось… Одна шалава ему жизнь сломала!

– Шалава? Нина, что ли? Так вы поэтому в ее квартире?

– Квартира моя. А шалаву звали Марина. Теперь понятнее?

– Так это вы… Вы отравили Марину?

– Заметь, не я это сказал.

Оказывается, причина была вообще не там, где мы ее искали, и все вдруг стало логично и понятно.

– Погодите, если ваш сын Рома Чайковский, который встречался с Мариной… Но вы же Нюнин?

При этих словах на лбу у Тимофея выступила испарина, щеки, и без того всегда слишком румяные, заалели. Даже ноздри его трепетали праведным гневом. Я поняла, что наступила на больное место.

– Жена настояла, чтобы дети взяли ее фамилию. Моя, видите ли, неблагозвучная. Опасалась, что дразнить будут.