Книга Невеста самурая и три папы, страница 117 – Янина Корбут

– А мы же тебе отомстили, Нестерка, – развалившись в кресле, заявил папа № 2. – Да, да. Картину твою драгоценную протаранили, так что, считай, квиты. – Теперь ты ее за столько не продашь.

– К счастью, картина всегда была со мной, – печально улыбнулся Нестор, – я перед отъездом заменил оригинал точной копией.

– Так ты все знал… – ахнула мамуля. – А ну рассказывай, хитровыдуманный родственничек!

– Все гениальное обычно очень легко объясняется. После смерти отца мне позвонил эксперт, которому тот показывал картину в Москве. Он нашел покупателя и хотел предложить торг. Так я стал счастливым обладателем информации, которую Агния решила от меня скрыть. Но я не держу зла, сестра всегда была такой взбалмошной…

– Но художник сказал, протараненная Тимофеевой головой картина тоже старинная, – вслух подумал Славик. – И Ясь не даст соврать.

– Да, я заказывал ее в Москве одному узкому специалисту, так что даже не всякий профессионал сразу бы отличил, – устало отмахнулся Нестор. Было заметно, что тема картины ему неприятна.

– Ну, ты жук! Дай хоть глянуть на мазилку, которая столько миллионов стоит! – хлопнул Нестора по плечу папа № 2. После кофе с коньяком он пребывал в благодушном настроении, и ничто не могло его поколебать.

Все поспешно стали обуваться, создавая некоторую толчею в коридоре. Я же подумала, что Дубровский как-то слишком долго отсутствует, и заволновалась.

Первым к машине устремился Славик, я сунула ноги в шлепанцы и выскочила за ним. Остальные тоже спешили следом, чтобы поскорее увидеть злосчастную картину.

После помещения свет солнца заставил меня зажмурить глаза. Я сделала несколько шагов вперед, заметила застывшего столбом Славика и тоже приросла к месту.

Дверь «Фольксвагена» Нестора была открыта, а на сидении валялся пустой тубус. Славик стал оседать на землю, словно гелиевый шарик, который шаловливые дети специально проткнули иголкой.

– Пресвятые… Я же тебе хотел сказать, что Дубровский вышел на улицу. И что с него нельзя спускать глаз. А ты: клещи, клещи.

Поднялся невообразимый шум, все кинулись к машине. Первый отец проревел «Ничего не трогайте», второй, наплевав на призыв первого, полез за сидения, мамуля кричала «Держи вора!», а Нелли цепко ухватила побледневшего Нестора под локоток. Третий отец стоял в стороне и, закрыв глаза, перебирал свои четки.

Мое лицо полыхало, а когда я полезла за телефоном в карман платья, меня даже шарахнуло током. Вот тебе и хваленый лен. А на деле – синтетика чистой воды. Везде обман.

Выхватила телефон и, уже зная, что не получу ответа, написала Дубровскому: «Ну ты и сволочь! Только знай: я никогда тебя не любила…»

И в этот момент увидела его во дворе заброшенного дома. Он шел из сада с букетом ромашек и на ходу доставал телефон из кармана.

– Нет, нет, только не это… Брось его! – прошептала я, но Дубровский уже читал мое сообщение.

Мы встретились глазами, и я не смогла выдержать его взгляд. Он криво усмехнулся, отшвырнул цветы и все-таки подошел ко мне. Родственники, занятые поисками пропавшей картины, не обращали на нас никакого внимания.

– Значит, решила, что вор – это я? Удобно, своевременно. Заодно не помешаю процветающим нобилям нести себя в массы. Рожей я не вышел для такого элитного семейства.

– Прости, прости! Я люблю тебя! Я не знаю, почему…