Онлайн книга «Иван Царевич и серый морг»
|
– К сожалению, когда у муравьёв умирает матка, возможен только один итог: постепенное угасание колонии. Ничего поделать с этим нельзя. Даже если из яиц появится новая матка, колония не признает её королевой. Такую матку или убьют, или сожрут, или оставят на правах рабочего муравья. Это мне Анатолий Васильевич рассказывал. Смерть королевы – потрясение для колонии. Когда это происходит, в семье больше не появляются новые яйца, личинки, муравьи. Не рождаются новые особи, старые доживают обычный срок жизни, колония постепенно угасает. Так что… – И что? С ним теперь нельзя пообщаться? Мне срочно надо… – Он очень любит своих питомцев, – выразительно повела бровями Ольга. – А мобильный телефон его можно? – тут только я понял, что никогда не звонил Анатолию Васильевичу ни домой, ни на мобильный. Его всегда можно было найти в универе, и такой надобности не было. Теперь я пожалел, что не воспользовался его расположением и не добыл номер раньше. – Не положено, извини. Давай я наберу и дам тебе спросить… Не дожидаясь ответа, Ольга быстро нажала несколько кнопок, поздоровалась с Волковым и, объяснив ему, что я пришёл, протянула свой телефон. – Анатолий Васильевич! Мне очень нужна ваша помощь. – Да, слушаю тебя, Иван, – устало отозвался он. – Я про проект. Я помню, что по правилам вашей системы обучения я должен всё делать сам. Только это зашло слишком далеко… – Любая система обучения должна быть гибкой, – перебил меня Волков. – Я верю, что мои ученики – а ты особенно – смогут не только сравняться со мной, но и превзойти по многим параметрам. Иначе зачем это всё? – Мне нужно, чтобы вы как можно быстрее посмотрели мои записи. – Оставь их у Ольги, я чуть позже заберу. Всё, извини, мне сейчас некогда… В кабинет вошёл какой-то заочник с зачётками всего курса. По виду – потомственный мастер по ремонту обуви. На лице Оли явно читалось: и куда им в медицину. Чинили бы свои сапоги… Ободрённый успехом, я решил окончательно обнаглеть и попросил конверт. Получив его, быстро сложил в него все бумаги, заклеил и отдал Ольге с просьбой передать Волкову, когда тот появится. Перехватил в студенческой столовке беляш с чаем, сходил на лекции по истории медицины и на латынь. Понятно, что соображал я с трудом из-за волнения, которое всё усиливалось. Но я справедливо рассудил, что в универе сейчас для меня самое безопасное место. После пар я зашёл в нашу библиотеку и запросил архив газет за тот период, когда погибли Ленины родители. Их оказалось немного, но эту тему мусолили охотно и с удовольствием. Меня интересовали фотографии, и я нашёл несколько вполне качественных коллективных снимков. Судя по подписи, фотоаппарат с плёнкой нашли в доме одного из жильцов. Снимок был сделан в тот же день, когда случилось несчастье, потому что все обитатели деревни отмечали какой-то летний праздник (судя по дате – Яблочный Спас) и решили запечатлеть этот момент. Все четырнадцать человек, что были отравлены, стояли у стола. Пятнадцатый, видимо, снимал. Маленькая девочка, о которой рассказал Сафронов, сидела на шее у бородатого мужчины. Наверное, та, что выжила. Не было Лены, но я помнил, что её забирала бабушка. Остальные, выходит, присутствовали на снимке. Я внимательно пересчитал людей. К слову, они выглядели обычными и вменяемыми. Все симпатичные, одеты просто, по-летнему. Мужчины все, как один, спортивные, крепкие. Женщины стройные, с причёсками, как у Ирины Аллегровой на плакате в дедовом сарае. Отца и мать Лены я опознал сразу. Лена действительно была похожа на мать как две капли воды. И обе были красавицами. |