Книга Иван Царевич и серый морг, страница 129 – Янина Корбут

– Иди. Надеюсь, ещё когда-нибудь тебя увидеть.

– Я тоже на это надеюсь, – буркнул я, направляясь к выходу. И показал язык своему отражению в стекле. А что ещё оставалось делать?

Бедный Суслик, протирая свой мотоцикл грязной тряпкой, изнемогал от любопытства, но я понял, что рассказать мне особо нечего:

– Гурам сказал, что мои попытки примкнуть к силам добра слегка преждевременны.

– Не умничай. Говори как есть, – разозлился Вовка, швыряя скрученную тряпку в мусорное ведро, как в баскетбольное кольцо.

И я стал говорить, как было.

Запоздало я вспомнил, что выключил телефон. И нажал на кнопку. Едва на экране проползла заставка, как мне пришло сообщение с незнакомого номера: «Если хочешь увидеть свою девку живой, положи медальон и все документы журналиста в ячейку на вокзале. Код пришлёшь сообщением. Или приходи попрощаться с ней завтра с утра».

– Что там? – испуганно спросил Суслик и, не дожидаясь ответа, сам заглянул в телефон.

В ушах стало нестерпимо жарко. Кусая кончик языка, я сразу же набрал Тихонова в надежде, что в пятницу вечером застану его дома.

– Это Иван, который спас вашего сына.

– Я понял, – коротко бросил он.

– Мне очень нужна ваша помощь. Я знаю про лесных братьев. Вы тоже уже про них знаете, уверен. В милицию не пойду, там подкупленные люди. Гулиев трубку не берёт.

– Ты знаешь, сколько его человек там положили? – рявкнул вдруг всегда спокойный Тихонов. – Я не хочу иметь к этому никакого отношения.

– Если сейчас этих отморозков не остановить, они и вас не пощадят. Они забрали девушку, она участвовала со мной в расследовании. Лену…

– Помоги им! – вдруг услышал я в трубке голос Ромы. Видимо, он прослушивал наш разговор по параллельному телефону из другой комнаты.

– Немедленно положи! – гаркнул Тихонов сыну и снова обратился ко мне. Уже более спокойным тоном он добавил: – Это и есть твоё самое важное желание?

– Да!

– Хорошо, завтра я попробую организовать туда людей. Мне нужен какой-то повод. Не могу же я просто так направить проверяющих.

– Вы же в девяностые такие дела ворочали, а теперь… – я осёкся, понимая, что перехожу черту дозволенного.

Но Тихонов, как ни странно, не обиделся. Сказал снисходительно:

– Это в девяностые надо было показать, что ты самый большой и страшный в городе, а теперь, если хочешь делать дела, то лицом и должностью светить не стоит. Всегда найдётся кто-то ещё больше и страшнее. Так что, повторяю, нужен сигнал.

– Скажите, что местные жалуются на сектантов.

– Никто не жаловался. Там ближайшая деревня за два километра. Если у них свои люди в милиции, бесполезно соваться. Их предупредят. Нужно застать врасплох. Завтра. Всё. Я своё обещание выполню. И тебя предупредил. Сам делай с этой информацией всё, что захочешь.

Закончив разговор, я ответил на сообщение шантажистов. Суслик заволновался:

– Ты что там пишешь?

– Написал, что согласен положить всё в ячейку. Думаю, на вокзале меня будут ждать. А Лену продолжат удерживать в плену. Это мой шанс. Пока они будут ждать меня в одном месте, я появлюсь в другом.

– Не я, а мы.

– Вовка… Я не могу взять тебя с собой.

– А я и не спрашиваю.

Тут он снял с запястья часы.

– Возьми на удачу. Командирские, от бати. Я в них в колледж поступил, и с Анькой тогда на хате… ну, ты помнишь. Короче, они счастливые.