Книга Иван Царевич и серый морг, страница 53 – Янина Корбут

Я знал, что после работы он всегда отправляется со своей клетчатой сумкой в продуктовый – тот, что возле торгового дома «Стрела». И решил, что мы вполне можем «случайно» там пересечься. Конечно, это не самый близкий ко мне магазин, зато большой, универсальный.

Этим же вечером мне удалось вполне ненавязчиво встретить его у витрины с колбасой. Мы немного поговорили о Севе, а выйдя из магазина, медленно пошли в одну сторону. Петрович жил в пятиэтажке через два квартала, и я спешил начать интересующую меня тему. Пришлось приврать, что сейчас в универе мы проходим поздние посмертные изменения и я решил поинтересоваться его опытом. Повезло, что Петрович был спокойным дядькой, который к любому вопросу подходил систематично и ничему не удивлялся:

– Ты и сам уже всё знаешь, Иван. Поздние посмертные изменения – гниение и мумификация.

– Мумификация звучит как что-то из Древнего Египта, – осторожно начал подводить я к теме. – Ни разу не видел. Расскажите подробнее.

– Поверь, она случается и сегодня. Особенно сухонькие старушки часто мумифицируются… Если в квартире открыта форточка, держится высокая температура и стоит сухой сквозняк, то через полгода труп превратится в мумию. У нас тоже такой был, ты не помнишь, что ли? Ещё из больницы приходили посмотреть.

– Наверное, я тогда ещё не работал.

Вениамин что-то мысленно подсчитал, загибая пальцы, и кивнул:

– Да, это где-то в августе было. Какие-то студенты поехали отметить день рождения к приятелю на дачу его бабки, пошли за дровами в сарай, а там нашли висельника. Сарай сухой, продуваемый, вот он и…

– Интересно. И что, удалось выяснить, кто это? Я думаю: человеку важно, что он не будет захоронен под каким-нибудь номером, как коробка с мусором.

– Согласен. Это одно из самых важных дел. Прах должен покоиться с миром, хоть перед Богом предстать с именем. Если мы находим родственников и они покойника отпевают как положено – это вообще… Самоубийц без отпевания хоронят, а тот человек, наверное, ничего плохого в жизни не сделал. Хотя, может, и сделал, и это ему наказание такое – онкология.

– У него был рак? – я сделал вид, что удивился.

– Да, так его и опознали. Я посоветовал. Стали пробивать по онкодиспансерам. Учётных проверяли. У нас не нашли, а в Москве он числился. Потом приехала женщина, оказалось, его бывшая жена. Тут ещё такое срамное дело случилось – его же нашли в женском платье. Даже и не знали, как ей сказать. Может, наклонности какие у человека были, вот жена и ушла. Я не присутствовал при опознании, Геннадьевна рассказывала. Оказалось, он был не последний человек в Костроме, бизнесом владел – грузоперевозки какие-то.

– Странная смерть… Повесился, выходит? Говорят, такие в рай не попадают.

– Тело – это же оболочка. В каждом из нас есть частичка Бога, которая попадает в рай. Для того, кто в гробу, смерть не конец.

Его слова неожиданно попали в больное, в память о родителях. И я ответил довольно жёстко:

– Я в это не верю. Не верю, что потом мы все встретимся и будем водить хороводы. Умершим всё равно, а вот тому, кто остаётся…

– Ты прав. Люди, что плачут у гроба, больше плачут не по умершему, а по себе. Нам сложно понять, как жить в мире, где больше нет того, кого ты любил.

– А могли его убить, а потом повесить? – поинтересовался я, чтобы сменить тему.