Онлайн книга «Фарфоровый детектив»
|
– Добрый день. Я врач. Скажите, кем вам приходится человек, которому вы сейчас набираете? Виталий удивился: – Это номер моей жены. А что с ней? Где она? – На данный момент в реанимации. Мы констатировали отравление азиатской травой либо грибами. В общем, чем-то растительного происхождения, точнее сказать пока не могу. – Почему в реанимации? Её можно навестить? – Доставили на скорой, сутки назад. Навестить пока не сможете, кризис, к сожалению, не миновал. Делаем всё что можем. Звоните, – врач попрощался. Виталий удивился. Возможно, мать расскажет больше. Набрал номер. – Мам, это я! – Виталик! Ты где, уже в Москве? – Тамара Ромуальдовна задохнулась от радости. – В Москве, мам. Сейчас сразу к тебе. Сердце Тамары Ромуальдовны заходило ходуном. Она даже села на стул, но быстро встала и открыла холодильник, зорким взглядом оглядывая заготовленные для стола продукты. Такси еле тащилось по перегруженному Ленинградскому шоссе. Виталий смотрел на знакомый пейзаж – по обочинам до сих пор лежали грязные клочки снега. А в Калифорнии в апреле тепло, почти лето. Как жаль, что научный проект с российскими физиками Стэнфордский университет свернул, едва начав. Совместная работа на стадии подготовки обещала большие возможности для дружбы двух держав, но американцы вовремя опомнились. Тёплые отношения между странами имели свои пределы. Правда нашлись американцы на уровне народной дипломатии, которые помогли бедному физику из диковинной России попутешествовать, раз уж есть виза – почему не использовать. Виталий за полгода с удовольствием проехал несколько штатов, взамен делясь лекциями «о положении в родной стране». Страну американцы часто по-прежнему называли Советским Союзом, хотя, казалось бы, – уже начало двухтысячных. Такси остановилось в знакомом с детства дворе. Виталий взял чемоданы, на спину повесил рюкзак, на один из чемоданов прицепил раздутый пакет с сине-розовым логотипом, на другой – матерчатую сумку с длинными ручками и поднялся на третий этаж. Позвонил, дверь открылась, и Виталий крепко прижался к матери и долго целовал в губы – так было заведено с детства. Мать ему много раз объясняла, что у них такие отношения, которых нет ни у кого. Она их называла «особенными». После свадьбы даже как-то заехала в гости к снохе Тане пояснить про «особенные» отношения, когда сын был на работе. Таня слушала с круглыми глазами. Юная невестка и так не забывала – кто она, а кто семья её мужа. Одно отчество свекрови – Ромуальдовна – при каждом произнесении напоминало, что в их крови течёт немецкая, а значит европейская – высокого качества – кровь. Таня же приехала из Иркутской области. Так уж получилось, что в школе Таня училась хорошо, была самостоятельной и серьёзной, в отличие от старшего брата Гриши, который лет с четырнадцати был выпивохой. Она смогла окончить институт в Сибири, а когда умерла бабушка – получила в наследство квартиру. Квартира в Иркутске стоит, конечно, не столько, сколько квартира в Москве, но когда отец удачно продал овёс и гречиху, то помог обменять её с доплатой на маленькую квартирку в Москве. Не той Москве, которая в центре, а той, которая при окраинном заводе. В материнской квартире Виталий с удовольствием втянул носом: запах детства, старых знакомых вещей. Окинул взглядом мебель: всё как прежде, когда бабушка была жива. Правда, лет пять назад кое-что пришлось поменять. В длинном коридоре бывшей коммуналки теперь стояли стильные белые шкафы из ИКЕА, сверкая стеклянными дверками. Сверху на шкафы мать понаставила любимую посуду: пару огромных салатников, серый глиняный кувшин с бордовыми цветами вдоль всего выпирающего пузика и высокий чайник из сервиза «Мадонна», который на кухне был как-то не к месту – слишком большой. Переливающийся всеми цветами радуги перламутр обрамлял изображение трёх граций, которые давно стали Тамаре Ромуальдовне молчаливыми подружками, умеющими хранить тайну. Тайной были денежные купюры, которые она хранила в чайнике. |