Книга Кольцо царя, страница 61 – Надежда Салтанова

Кинувшись к корзинке, Нина достала снадобье от ушибов и порошок для ран. Мазь отек снимет, боль поутихнет. На брови и вовсе рана пустяковая. Однако Нина промыла осторожно отваром зверобоя с розмарином, приложила порошок на куске чистой тряпицы. Щека у раненого чуть дернулась. Или показалось?

Не в силах просто сидеть и ждать, пока он очнется, аптекарша снова обошла подпол. Вытащила из дальнего угла свернутую вонючую мешковину да пару досок. Притащила все к Кристиано поближе, на доски мешковину постелила. Перекатывая, с трудом устроила его на убогом ложе. Все ж лучше, чем на холодном земляном полу застыть. Еще лихорадить начнет, как она тогда его выходит? Укрыла Кристиано плащом. Он все еще в беспамятстве лежал, дышал слабо, но ровно.

Нина рядом опустилась на колени, вцепившись в его ладонь. Становилось холодно, но Нина не о том беспокоилась. Когда душа болит, телесные страдания не тревожат. Солнце тем временем село, в подполе стало совсем темно.

Когда Кристиано пошевелился, Нина сперва думала, что ослышалась. Но он прохрипел что-то.

Нина, едва не плача от радости, сжала его руку, зашептала:

– Мы в подполе, Кристиано. Ты скажи, где болит, у меня с собой мазь есть – намажу и полегче станет. А если совсем невмоготу, есть опиум – пара капель поможет боль снять. Ты только скажи… – Голос ее сорвался.

Кристиано пробормотал что-то, но так тихо, что Нина не разобрала.

«Заговаривается, верно. Такое от удара по голове бывает. Ой, нехорошо это…» – Она пошарила вокруг, нащупала корзинку. Достала лучинку и не с первого раза разожгла ее. Слабый огонек осветил Кристиано, его лицо уже изрядно опухло. Но глаза смотрели на нее ясно.

– Нина? – Он прикрыл глаза от света. – Где мы?

– В подполе, все на том же дворе.

– Выбраться нам надо отсюда.

– Как выбраться? Надо хоть утра дождаться, сейчас же не видно ничего. Там позову их, посулю выкуп какой, может, и договоримся, отпустят они нас. А ты слаб еще, тебе отлежаться надо.

– Некогда отлеживаться. – Он поднял голову, попытался сесть, сцепив зубы. Не сумев сдержать стон, опустился обратно.

Нина свернула мафорий, подсунула ему под голову. Заговорила тихо, как будто убаюкивая:

– Ты сейчас спи, к тебе силы во сне придут. Тебе тело надо сейчас отпустить, чтобы само искало, как поправить да исцелить себя. По голове тебя ударили, отлежаться надо. Не спорь со мной, а то я тебе еще и опиума накапаю. Ты спи, я рядом посижу. А как утро придет, так и будем решать, что делать да как выбираться.

Он послушно опустил голову, закрыл глаза. Нина потушила лучинку, чтобы на завтра сохранить. Кто знает, сколько еще здесь времени провести придется. Села на край доски, обхватила колени руками, чтоб хоть немного согреться. Его рука в темноте легла ей на спину.

– Ты замерзла, Нина, дрожишь. Ложись рядом, будем друг друга греть.

Она отпрянула, щекам и шее стало горячо. Голос ее дрожал:

– Грешно тебе, Кристиано, такое говорить. Это же стыд какой… – Она запнулась, не в силах продолжать.

– Не о стыде думать надо. Так солдаты в походах спят, чтобы тепло не терять. Мы с тобой, что солдаты в полоне.

Она молчала, не двигаясь.

Он вздохнул:

– Никто о том не узнает. Я же болен, твое тепло меня и излечит. А я все равно что в беспамятстве.

Он замолчал. Помедлив, Нина забралась под плащ осторожно, вытянулась вдоль мужского тела, прижавшись спиной. Внутри все скрутило не то от стыда, не то от томления.