Книга Кольцо царя, страница 76 – Надежда Салтанова

Дверь аптеки была заперта. Галактион приложил ухо к двери. Оттуда доносилась какая-то возня, тихое подвывание.

Парень смутился. Может, там Нина кого-то лечит, а он тут подслушивает? Постоял немного, решил зайти через калитку со двора. Подождет там, а, когда посетитель уйдет, Нина сама выйдет.

Едва он закрыл за собой калитку, как из дома вылетел растрепанный Фока. Увидев Галактиона, мальчик ойкнул и замер. Потом кинулся к пришедшему, кривя лицо, едва сдерживая слезы:

– Галактион, он не дышит! Что делать-то? Он Нину хотел арестовать, потом меня, я вина налил, а он… – Фока заревел тонко, с подвыванием.

Галактион опешил. Посмотрел на размазывающего слезы Фоку, на открытую дверь. Резко одернул мальчишку:

– Сопли подотри. И объясни по порядку.

Пока Фока, вытирая щеки рукавом, сбивчиво рассказывал про приход стражника, Галактион оглядывал двор. И без рассказа мальчишки он понял, что с Ниной что-то случилось. На дворе все было чисто, но аптекарский огород ее не полит, вон ростки уже пожухли, по земле стелются. Она в такую жару растения без воды не оставила бы.

Фока как раз дошел до описания, как он налил стражу вино. На этом моменте он запнулся и с ужасом посмотрел на Галактиона.

– Я ему опия в вино накапал, чтобы уснул. Я бы убежал и у Гликерии спрятался. Или у тебя на ипподроме.

– И он уснул?

– Он умер. Не дыши-и-ит! – Мальчик опять разревелся.

Галактион почувствовал, как капля пота проложила по спине студеную дорожку. Отодвинув Фоку с пути, он вошел в аптеку. Фока, шаркая и всхлипывая, поплелся за ним.

Стражник лежал на скамье, рука его свесилась до пола. Кожаный панцирь его лежал рядом. Туника на груди была распахнута, на коже слева виднелось красноватое мокнущее пятно.

Галактион склонился над мужчиной. Глаза лежащего были закрыты, грудь не шевелилась. Галактион почти прислонился щекой к полуоткрытому рту, но не уловил дыхания. Он растерянно повернулся к Фоке. Помолчав, шагнул к мальчику, схватил за тунику на груди, почти подняв, и наградил самыми грубыми и непристойными словами, что слышал на ипподроме.

– Что ты ему налил?! Какого опия? Ты же отравил его!

– Да я совсем мало налил! Я же знаю, сколько можно, Нина учила. Этой настойки на чашу семь капель, тогда уснет человек. А я вовсе пять накапал, раз с вином подавал. Уснуть он должен был. А он… – Фока плюхнулся на пол и заревел снова.

Галактион выскочил во двор, вернулся, бросился к стражнику опять. Пометавшись так по аптеке, сел на скамью и дернул себя за вихор.

Немного успокоившись, повернулся к Фоке:

– Сейчас никому не открывать, никому не отвечать. Этого, – он махнул в сторону скамьи, – накрой вон хоть плащом. Дождемся ночи и вытащим его. К таверне поднесем и там в проулке оставим. Ну выпил человек много, с кем не бывает. А Нине я скажу, чтобы гнала тебя взашей, подмастерье безмозглый!

– Я не безмозглый. Я все по правилам сделал. Он не от опия умер.

– А от чего? От взгляда на твою рожу неумытую? – Галактион брезгливо поморщился.

Фока бросил на него злобный взгляд, но отвечать, видать, побоялся. Отвернувшись, он натянул на ладонь рукав туники, поплевал и принялся яростно тереть щеки и лоб.

Галактион пошарил на полках в комнатке позади, достал завернутый в тряпицу зачерствевший кусок круглого хлеба, соль и оливковое масло. Осторожно все понюхал.